Одиссей, сын Лаэрта. Человек Номоса. Генри Лайон Олди

него – как-нибудь потом…

      Но интерес Старика к рассказу дяди Алкима раздражал.

      Беспокоил.

      Отгонял сон, как сам Старик отгонял беспокойные тени.

      Одиссей прислушался внимательнее. Нет, интереснее не стало, но теперь Одиссей слушал из одного лишь упрямства. Если Старик считает, что это интересно и полезно, и дядя Алким, наверное, тоже так считает (иначе не рассказывал бы!), и даже Ментор слушает скрепя сердце – то что же это получается? Старик – умный. Потому что старый. Дядя Алким вообще самый умный, почти как папа. И Ментор тоже умным вырастет, наверное. Эвмей не в счет – он все-таки свинопас, пускай и очень веселый. Выходит, дядю Алкима не слушают только раб-свинопас и он, Одиссей? Выходит, Ментор вырастет умным, а он, Одиссей, дураком?

      Фигушки!

      Конечно, когда Одиссей вырастет, он станет басилеем, как папа, и великим воином. Героем! А как же иначе? Но дядя Алким всегда говорит, что воевать надо уметь в первую очередь головой. Тогда вернешься с победой и славой, а иначе – без головы.

      Хорошо же! Он будет умным! Он узнает все, что знает дядя Алким, и станет таким же умным. Вот только спать очень хочется…

      Рыжий упрямец вскинул голову сам, за мгновение до того, как усердный Ментор собрался в очередной раз пихнуть его локтем.

      Подавитесь!

      Буду слушать!..

* * *

      – Ну что, почем нынче девки на Большой Земле? – весело поинтересовался Эвмей, когда занятие окончилось и оба ученика радостно подбежали к свинопасу, больше всего на свете желая наконец порезвиться вволю – с Эвмеем это получалось как нельзя лучше!

      И, неожиданно для самого себя, Одиссей, опередив Ментора, вдруг затараторил:

      – Рабыни упали в цене чрезвычайно, и сейчас молодая швея на рынках Самоса стоит цену трех быков, а прядильщица лишь на полбыка дороже; зато в Пилосе…

      – Ишь ты! – удивился Эвмей. Но быстро оправился и хитро подмигнул Ментору. – Во дает, басиленок! А я вчера такую девку на ночь отхватил… Безо всяких быков.

      – Безо всяких? – усомнились мальчишки.

      – Ну, один бычок при мне был, ясное дело… Правда, то на ночь, а то – насовсем.

      – А папа говорит, когда мама не слышит, что насовсем – это надоесть может, – сообщил Ментор, гордясь тайными познаниями. – Зато на ночь – интереснее.

      – Ай, дамат! – сквозь смех с трудом выдавил Эвмей. – Ух, дамат! Орел! Мы, колченогие, завсегда…

      – Мой папа орел! – гордо подбоченился Ментор, пропустив последние слова свинопаса мимо ушей, и Одиссею вновь очень захотелось надавать приятелю тумаков.

      Сказано – сделано.

      Антистрофа-II

      Доброго пути и свежей воды!

      …Было? не было?

      – Двое мальчишек играют в песке, – однажды сказал Старик. – По всему ахейскому Номосу, год за годом, двое мальчишек играют в песке, и один из них – сумасшедший. Символ эпохи, можно сказать. Божий промысел.

      Рыжий ничего не понял.

      – Ты чего плачешь? – спросил у рыжего Ментор. – Палец занозил?

      – Ага, –