Дикий ирис. Аверн. Ночь, всеохватная ночь. Луиза Глик

поднимается пенный сок: Ноа говорит, что

      все депрессивные отождествляют себя

      с деревьями, а счастливые шелестят

      по саду опавшими листьями – не целое,

      а лишь часть.

      Matins

      Unreachable father, when we were first

      exiled from heaven, you made

      a replica, a place in one sense

      different from heaven, being

      designed to teach a lesson: otherwise

      the same – beauty on either side, beauty

      without alternative – Except

      we didn’t know what was the lesson. Left alone,

      we exhausted each other. Years

      of darkness followed; we took turns

      working the garden, the first tears

      filling our eyes as earth

      misted with petals, some

      dark red, some flesh colored —

      We never thought of you

      whom we were learning to worship.

      We merely knew it wasn’t human nature to love

      only what returns love.

      Заутреня

      Недосягаемый отец, изгнав нас

      из рая, ты создал

      копию – место, в чем-то

      отличное от рая, чтоб

      преподать урок: в остальном

      то же самое – красота повсюду, красота

      без вариантов, – вот только мы не знали,

      в чем заключался урок. Оставшись наедине,

      мы истязали друг друга. Наступили годы

      тьмы; мы по очереди

      работали в саду, и вот первые слезы

      появились в наших глазах, когда земля

      затуманилась лепестками, одни были

      темно-красными, другие телесного цвета —

      мы и не думали о тебе,

      хоть и учились тебе молиться.

      Просто знали, что человеку свойственно любить

      лишь то, что не отвечает взаимностью.

      Trillium

      When I woke up I was in a forest. The dark

      seemed natural, the sky through the pine trees

      thick with many lights.

      I knew nothing; I could do nothing but see.

      And as I watched, all the lights of heaven

      faded to make a single thing, a fire

      burning through the cool firs.

      Then it wasn’t possible any longer

      to stare at heaven and not be destroyed.

      Are there souls that need

      death’s presence, as I require protection?

      I think if I speak long enough

      I will answer that question, I will see

      whatever they see, a ladder

      reaching through the firs, whatever

      calls them to exchange their lives —

      Think what I understand already.

      I woke up ignorant in a forest;

      only a moment ago, I didn’t know my voice

      if one were given me

      would be so full of grief, my sentences

      like cries strung together.

      I didn’t even know I felt grief

      until that word came, until I felt

      rain streaming from me.

      Триллиум

      Я проснулся в лесу. Темнота

      казалась естественной, сквозь густые сосны

      небо просвечивало множеством огней.

      Я ничего не знал, ничего не мог – только смотреть.

      И пока наблюдал, все небесные огни

      померкли, слившись в один,

      горящий сквозь прохладные ели.

      Невозможно

      смотреть на небо и не быть им уничтоженным.

      Есть ли души, нуждающиеся в

      смерти, как я в защите?

      Думаю, если говорить подольше,

      я отвечу на этот вопрос, увижу то,

      что видят они, лестницу,

      ведущую по елям, и

      нечто призывающее их изменить свои жизни —

      подумайте о том, что я понял.

      Я проснулся в неведении в лесу;

      минуту назад я не знал, что мой голос,

      будь он мне дан,

      был бы полон такого горя, а фразы

      похожи на крики, связанные вместе.

      Я даже не знал, что чувствую