Ничего, кроме нас. Дуглас Кеннеди

если на будущий год попаду сюда, неплохо было бы заиметь такого друга, как Эван Креплин.

      Поднявшись на этаж, я услышала Procol Harum[31]. В комнате на полу сидело множество людей, передающих по кругу бутылку «Джим Бим» и косяк. Рядом была ободранная дверь с граффити-надписью «Вписка Шелли». Я открыла дверь… и лучше бы этого не делала. Потому что там на кровати лежала Шелли, голая, с широко расставленными ногами, а мой брат лежал на ней, ритмично двигаясь туда-сюда. Оторопев, я застыла. В соседней комнате гремела громкая музыка, и я в надежде, что Питер ничего не заметил, закрыла дверь, но в последний миг Шелли повернула голову и увидела меня. На ее лице не было ни смущения, ни шока, она мне просто улыбнулась. Никогда мне не забыть эту улыбку.

      Я бросилась вниз по лестнице. Увидев возле пивных бочонков Фила, подошла к нему:

      – Ну ты и дрянь, что отправил меня туда.

      Фил одарил меня злобной ухмылкой:

      – Добро пожаловать в жизнь, дерьмовочка.

      Преодолев искушение плеснуть пивом ему в физиономию, я сбежала.

      Вернувшись в отель – сердце все еще колотилось как бешеное, – я легла на кровать и уставилась в потолок. Я думала: никого мы не знаем до конца, потому что это невозможно, даже человека, который, кажется, тебе ближе всех. Я выкурила сигарету. Потом встала и перечитала сочинение, делая исправления карандашом. Мне многое хотелось изменить. Около часа ночи я начала перепечатывать текст.

      Еще примерно через час я услышала, как ключ поворачивается в замке. Пришел брат. Вид у него был такой, как будто он только что кое-как оделся и все еще находился под воздействием травки, выпивки и секса. Когда Питер вошел, я подняла голову, но тут же вернулась к своей машинке.

      – Ты еще не легла? – Голос брата звучал настороженно.

      – Как видишь.

      – Не спится?

      – Типа того.

      Хотя я сидела к Питеру спиной, но чувствовала, что он стоит рядом.

      – Там кто-то сказал, что ты вроде приходила, – тихо сказал Питер.

      – Забегала. Тебя не видела.

      – Точно?

      – Наверное, я точно знаю, видела тебя или нет, – буркнула я.

      – Тогда и говорить не о чем, так?

      Я перестала печатать. Повернулась и посмотрела на брата. Мне хотелось кричать, вопить и сказать ему, что от того, что он сделал, мне нестерпимо больно. Вместо этого я сделала то, что всегда делала в тех случаях, когда кто-то из семьи меня разочаровывал. Я позволила Питеру сорваться с крючка.

      – Абсолютно не о чем.

      Глава пятая

      В наступившем декабре того года все в Олд-Гринвиче ждали рождественского чуда. Даже моя мать, которая по-прежнему упорно выставляла менору в окне первого этажа и считала, что «чудеса – это сказки для тупых католиков вроде вашего папаши», призналась, что втайне молится о «чуде, которое положило бы конец общей боли». В школе – и это бросалось в глаза – об исчезновении Карли Коэн никто не забыл. Сама я то и дело принималась плакать, ночами без конца просыпалась, не в силах больше уснуть, а днем, закрыв глаза от усталости, часто видела плавающий в море труп Карли.

31

Procol Harum – британская рок-группа.