Ничего, кроме нас. Дуглас Кеннеди

удивительный пляж ждет нас за дюнами. Даже для такой урбанистки, как я, которая мало что знала о природе и не особенно стремилась к общению с ней, Попхем стал настоящим откровением. Несколько миль непрерывных, нетронутых цивилизацией песков. Высокие дюны. Никаких киосков с едой, сталкивающихся автомобильчиков, американских горок и прочей обычной для пляжа белиберды. Природа в своей первозданности – дикая, неистовая. Атлантический океан бьется с грохотом о песок, громовые удары звучат как литавры: бум-бум. Полчаса назад я заливалась слезами, а тут вдруг поймала себя на том, что счастливо улыбаюсь.

      – Это реально помогает, – заметил Питер.

      Мы побрели по песку. Чтобы добраться до северного конца пляжа, нам потребовался без малого час ходьбы мимо летних коттеджей и пары больших обветшалых домов в стиле Новой Англии, таких же пустых, суровых и неприступных, как темнеющее небо над головой.

      Долгое время мы шли молча. Первой тишину нарушила я:

      – Да, Питер, ты прав. Папа – человек сложный, я знаю. Но он, мне кажется, любит меня больше, чем мама.

      – Она-то точно тебя любит. На свой безумный лад, конечно.

      – Но я ей не нравлюсь.

      Молчание Питера говорило о многом. И он это понимал.

      – Что я могу сказать? Она умная и образованная женщина, все при ней, но вот в чем проблема: она ненавидит свою жизнь и себя в этой жизни. А ты ведь ее дочь… в общем, тебе повезло принять на себя главный удар. Потому что в тебе она видит воплощение всего того, что могла бы иметь она.

      – Это что, например?

      – Например, возможности.

      – Маме даже пятидесяти нет. У нее еще есть время.

      – Да, но тут тоже проблема: мама сама себе ставит преграды. Не позволяет себе двигаться вперед. Ей бы работать, строить карьеру. Ей бы вернуться в Нью-Йорк. А что произойдет после того, как в сентябре ты упорхнешь из гнезда? Она продолжит сидеть на месте и не подумает покончить со всем тем, что делает ее такой несчастной, и я не только о неудачном браке и жизни на окраине, но и жутком недовольстве собой. Вот истинная причина, по которой мама все время так злится… И почему выливает это недовольство собой на тебя.

      – Точно так же, как папа выливает свое на тебя?

      – И на Адама.

      – Но Адамом он может управлять. А тобой не может. Поэтому все время тебя и покусывает. Тебе же до сих пор хочется нравиться отцу, правда? А его проблема вот в чем: он завидует твоей независимости и тому, что ты думаешь не так, как он. У него вся жизнь строится по определенной программе: сперва мальчик-алтарник в церкви, потом морской пехотинец, потом сотрудник американской корпорации и папочка, живущий с детками в пригороде. А ты вольный человек и живешь как хочешь. И он вроде как злится на тебя за это.

      Питер вдруг встал как вкопанный и отвернулся от меня, глядя в сторону океана.

      – Ты очень проницательна для своих лет, – заметил он.

      Мне показалось, что брат еле сдерживает слезы. И взяла его за руку:

      – Все нормально.

      Питер так и стоял, отвернув от меня лицо:

      – Ничего