Таис Афинская. Иван Ефремов

македонец.

      Короткий негромкий смешок, отличавший Таис, был ему самым искренним ответом.

      – Филопатр и любой другой должен заслужить право подарить мне еще одну звездочку.

      – Не уразумел. Какое право? Каждый дарит, что хочет или что может.

      – Не в этом случае. Посмотри внимательнее… – Таис сняла цепочку и подала Птолемею.

      Каждая звезда в один дактил поперечником имела по десять узких ребристых лучей, а в середине букву «каппа», тоже означавшую цифру «десять». Птолемей вернул ожерелье, пожав плечами в знак непонимания.

      – Прости, я забыла, что ты из Македонии и можешь не знать обычаев гетер, хотя твоя мать Арсиноя…

      – Погоди, припоминаю! Это вроде как отличие?

      – В любви.

      – И каппа?

      – Не только цифра, также имя богини Котитто. Та, что почитается во Фракии и Коринфе и на южных берегах Эвксинского Понта. Ты можешь прибавить сюда третью звезду.

      – Афродита Мигонитида! Я не знал и не успею подарить ее тебе.

      – Я сделаю это сама.

      – Нет. Я пришлю из Пеллы, если боги будут милостивы к Александру и ко мне – наши с ним судьбы сплелись. Выйдем ли мы на простор Ойкумены или сойдем под землю, но вместе.

      – Я поверила в Александра. Цель его неизвестна, но у него есть сила, не даваемая обычным людям.

      – А у меня нет?

      – Такой нет, и я довольна этим. Ты мой сильный, умный, смелый воин и можешь быть даже царем, а я – твоей царицей.

      – Клянусь Белой Собакой Геракла, ты будешь ею!

      – Когда-нибудь. Я готова. – Таис приникла к Птолемею, и оба перестали заглядывать вперед в неизвестную судьбу.

      Из безмерной дали будущего время текло на них медлительным потоком, неизбежно и неумолимо уходя в невозвратимое прошлое. Прошла и их встреча. И вот уже Таис стояла на пороге, а Птолемей, не в силах оторваться от подруги, топтался, подгоняемый необходимостью спешить в Гидафиней, к Неарху, куда должны были привести лошадей. Он не знал, что точный, исполнительный критянин сам еще только пробирался с опущенной головой по переулкам Керамика после прощания с Эгесихорой.

      – Ты не сказал мне, что будет, если Александр останется жив и сделается царем после отца? – спросила Таис.

      – Будет долгий путь, война и снова путь, помоги нам, Афина Келевтия, богиня дорог. Он мечтает дойти до пределов мира, обиталища богов там, где восходит солнце. И Стагирит Аристотель всячески разжигает в нем стремление к этому подвигу.

      – И ты пойдешь с ним?

      – До конца. А ты пошла бы со мной? Не как с воином, а с военачальником.

      – Я всегда мечтала о далеких странах, но пути недоступны нам, женщинам, иначе как в колесницах победителей. Будь победителем, и, если я останусь мила тебе…

      Птолемей уже давно скрылся за дальним домом, а Таис еще долго смотрела вслед, пока ее не вывело из задумчивости прикосновение рабыни, приготовившей воду для купания.

      Птолемей, одолевая власть любви, шел скорым шагом и не позволял себе