Списанная торба. Елена Касаткина

его, и тоскливо становится. Крестики быстро наставишь и скорее вон бежишь, на воздух, а, вобрав свежести, радуешься от сознания, что ты в квартире этой случаен и в целом в жизни этого человека так… мимоходом. Только, чтобы зафиксировать факт существования на этой Земле.

      К полудню у Лолы установилось стойкое мнение, что одна женщина прожить может. И даже вполне осмысленно и интересно, а вот мужчина… У мужчин всё сложнее. Не может мужчина один жить. Ориентир теряется.

      Когда, разогнав тучи, солнце колесом выкатилось на середину неба, Лола почувствовала, что валится с ног и… так некстати напоминали о себе несколько литров выпитого чая. Опершись сумкой на лестничную перекладину, она теребила последний чистый бланк анкеты. Перед ней были две квартиры. Лола топталась в сомнении. У дверей квартиры номер 79 лежал махровый коврик с выдавленным приглашением «добро пожаловать».

      Иногда, совершенно неожиданно, интуитивно или нет, мы выбираем именно то, что в одночасье может поменять нашу жизнь. Судьба – не иначе.

      Говорят, случайностей не бывает, есть только непознанная необходимость. Но выбери она дверь под номером 79, то и не стояла бы сейчас оглушённая и парализованная, не таращила свои лучезарные зеньки в толстые диоптрии и не выглядела полной дурой в горошковом дождевике.

      – Там что, дождь? – скривился Ванька Зорькин, разглядывая странную девушку.

      Лола сглотнула воздух и выдавила:

      – С утра был.

      – Ааа… – протянул Ванька, – то-то у меня голова раскалывается.

      Причина головной боли, конечно же, была не в непогоде, а в превышенной дозе алкоголя, выпитого на устроенном по случаю бракосочетания мальчишнике, но такая мысль Ваньке в голову прийти не могла.

      – Ты кто? – Ванька накренил голову сначала к одному плечу, потом к другому.

      – Переписчица, – выдавила Лола, чувствуя, как ноги становятся пластилиновыми.

      – Пере… Что?

      – Пис… писчица.

      – А… Ну если, писчица, то давай проходи. – Ванька отступил, пропустив Лолу в прихожую. – Ты извини, мы тут вчера покуролесили с ребятами, прибраться не успел. Давай, снимай свою клеёнку. – Галантно протянул руки.

      – Это дождевик, – сконфужено пролепетала Лола, стягивая с себя прозрачный плащ. Зажатая в руке анкета и болтающаяся на плече сумка мешали.

      – Давай сюда, – Ванька вцепился в сумку, выхватил из руки анкету. Случайное прикосновение его пальца ошпарило ей запястье. Он даже не заметил, повесил сумку на крючок. Она поморщилась, ощутив в эту минуту, как сильно режет под мышками новый лифчик и сконфуженно расправила скомканную на коленях юбку. Синтетическая ткань электризовалась и прилипала к ногам.

      Он тоже посмотрел на юбку.

      – Давай, проходи на кухню, тебе же писать, там есть стол. Ручки, правда…

      – У меня карандаш есть.

      – Карандаш? – взгляд Ваньки остановился на картонной коробке,