Террористический акт, захват заложника, бандитизм. Михаил Павлик

[127]. Одновременно сфера действия способа ограничивалась лишь воздействием на чужое имущество.

      Вместе с тем из изложенного выше не следует, что уголовное законодательство Российской империи не предусматривало ответственности за аналогичные преступления. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. в редакции 1865 и 1885 гг. в различных разделах, главах и отделениях предусматривало достаточно большое количество норм о деяниях, относимых в настоящее время к числу общеопасных преступлений[128].

      Российскому дореволюционному уголовному законодательству было незнакомо понятие «банда» (бандитизм), а употреблялся термин «шайка». Шайка – «группа людей, объединившихся для какой-нибудь преступной деятельности»[129]. Банда (с итал. banda) – «разбойная преступная группа, шайка»[130]. Вполне вероятно, что термин «банда» был заимствован из немецкого уголовного права, поскольку именно немецкие криминалисты рассматривали банду как разновидность соучастия, аналогичную той, которая в русском уголовном праве обозначалась как шайка. Под бандой, писал, в частности, в своем известном учебнике по уголовному праву немецкий криминалист А. Ф. Бернер, разумеется союз, направленный на целый ряд преступлений, из которых каждое не определено еще в отдельности. Эти преступления могут быть или одного рода, или же разнородные[131].

      В отечественной уголовно-правовой литературе конца XIX – начала XX в. шайкой преступников признавалось «сообщество лиц, предварительно согласившихся между собою на целый ряд в отдельности еще не определенных, однородных или разнородных преступлений, кои они решаются совершать совокупными силами»[132]. Таким образом, «многократность» и «неопределенность преднамеренных преступлении»[133] указывались существенными признаками шайки.

      Н. С. Таганцев рассматривал шайку как один из трех видов соучастия, наряду со «сговором» и «скопом» – «учинением преступления по предварительному всех или некоторых виновных на то согласию или без оного», отмечая, что «со стороны субъективной шайка предполагает соглашение на несколько преступных деяний, на целый их ряд, и притом соглашение, не периодически повторяющееся, а общее на постоянную деятельность»[134]. «В нашем праве, – писал Н. С. Таганцев, – специальные постановления о шайках появились только с Уложения 1845 г. и притом не в общей, а в особенной части, в постановлениях о наказуемости составления шаек и об учинении некоторых преступных деяний шайкой как об обстоятельстве, усиливающем ответственность»[135].

      Ответственность за составление шайки для разбоев, зажигательств и иных преступлений, независимо от того, что «шайка и не учинила еще никакого преступления», в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных была предусмотрена в виде «лишения всех прав состояния и ссылки в каторжные работы на время от четырех до шести лет» (ст. 924)

128

Свод законов уголовных. Часть первая. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. СПб., 1910. С. 114.

129

Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка. 2-е изд., испр. и доп. М., 1995. С. 879.

130

Там же. С. 33; Словарь иностранных слов. 15-е изд., испр. М., 1988. С. 70.

131

Учебник Уголовного права А. Ф. Бернера. Части общая и особенная. Т. 1. Часть общая. СПб., 1865. С. 526.

132

Ширяев А. О стечении нескольких преступников при одном и том же преступлении. Дерпт, 1850. С. 120.

133

Там же. С. 121.

134

Таганцев Н. С. Русское уголовное право: Лекции. Часть общая. Т. 1. М., 1994. С. 335.

135

Там же. С. 336.