Террористический акт, захват заложника, бандитизм. Михаил Павлик

[150]. Законодатель исключил термин «шайка», который с этого момента использовался в юридической терминологии в качестве квалифицирующего признака иных преступлений[151]. Новая редакция нормы об ответственности за бандитизм, соответствующая ст. 17 Положения, была введена в Уголовный кодекс (ст. 59³)[152]. Существенным нарушением принципа законности в законодательстве первых десятилетий Советской власти являлось применение аналогии и расширительного толкования уголовно-правовых норм, причем такая судебная практика санкционировалась высшими судебными органами. В частности, в разъяснении по делу Чупятова, совершившего ограбление почты совместно с другим, скрывшимся от суда лицом «по предварительному с ним уговору», Президиум Верховного Суда РСФСР указал, что участие в этом преступлении двух лиц достаточно для признания наличия банды в смысле, указанном в ст. 59³ УК РСФСР 1926 г. (протокол № 5 от 7 марта 1927 г.)[153]. В другом разъяснении Президиум Верховного Суда РСФСР рекомендовал квалифицировать по аналогии со ст. 59³ УК со всеми вытекающими последствиями в отношении репрессии «кражи личного домашнего имущества у находящихся на полевых работах колхозников, совершаемые организованными группами или классово враждебными элементами» (протокол № 43 от 4 августа 1933 г.)[154]. В постановлении № 45 Пленума Верховного Суда СССР 1933 г. рекомендовалось квалифицировать «случаи самосуда (самочинных действий, направленных против действительных или мнимых преступников и совершаемых лицами, не уполномоченными непосредственно принимать те или иные меры воздействия), когда он носит особо издевательский характер и по специальной принадлежности участников является классовой вылазкой или актом мести со стороны классовых врагов, хотя бы он был учинен не группой, а отдельными лицами» по аналогии, как бандитизм по ст. 59³ УК РСФСР и соответствующим статьям уголовных кодексов других союзных республик[155]. На практике даже имели место случаи, когда как бандитизм квалифицировалось изнасилование, совершенное большим количеством вооруженных преступников (чубаровское дело в Ленинграде)[156]. Как отмечал А. А. Пионтковский, вышеприведенные указания Верховного Суда РСФСР (СССР) были обусловлены стремлением усилить наказуемость особо тяжких преступлений, которые в тот период наказывались недостаточно сурово[157]. Аналогия и расширительное толкование некоторых уголовно-правовых норм применялись и при квалификации других представляющих повышенную общественную опасность деяний[158]. Так, в постановлении Президиума Верховного Суда РСФСР от 17 марта 1935 г. (протокол № 14) было указано: «Суды должны… усилить репрессию против хулиганов, применяя к злостным хулиганам лишение свободы. Как бандиты должны караться те особо опасные хулиганы, которые совершают хотя бы одиночные нападения, но связанные с убийством или вооруженным сопротивлением органам власти (насилия,

151

В частности, Президиум Верховного Совета СССР Указом от 4 июня 1947 г. постановил усилить уголовную ответственность за кражу, совершенную «воровской шайкой». Пленум Верховного Суда СССР в постановлении № 6/4/У от 19 марта 1948 г. разъяснил понятия «шайка» и «организованная группа», употребляя их, как синонимы (см. об этом подр.: Пинчук В. И. Шайка – вид преступной организации // Известия высших учебных заведений. Правоведение. 1959. № 4. С. 106–115).

152

Следует отметить, что соответствующие составы преступлений были предусмотрены и уголовными законами союзных республик. Существовала лишь некоторая особенность формулировки статьи о бандитизме в кодексах республик Средней Азии, где данное преступление получило название басмачество (от слова «басмак», что значит – «насиловать», «притеснять», «грабить») (см.: Хулапова Л. Г. История уголовно-правовой борьбы с бандитизмом в Туркменской ССР: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Ташкент, 1972. С. 8; Каримбеков А. Ж. Уголовно-правовые и специально-профилактические меры борьбы с бандитизмом (по материалам Кыргызской Республики): Автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 1999. С. 8).

153

Сборник разъяснений Верховного Суда РСФСР. 2-е изд. М., 1931. С. 382–383.

154

Сборник разъяснений Верховного Суда РСФСР. 4-е изд. М., 1935. С. 253.

155

Уголовный кодекс РСФСР. Официальный текст с изменениями на 1 сентября 1943 года и с приложением постатейно-систематизированных материалов. М., 1943. С. 185.

156

Γерцензон А. А., Меньшагин В. Д., Ошерович Б. С., Пионтковский А. А. Государственные преступления. М., 1938. С. 130.

157

Курс советского уголовного права. Часть Особенная. Т. IV. М., 1970. С. 162.

158

Рассуждая об этом, Ю. Е. Пермяков пишет: «Если деяние, по мнению субъекта квалификации, заслуживает строгой моральной оценки, но уголовный закон либо вообще не предусматривает уголовной ответственности, либо устанавливает санкции, не отвечающие карательным притязаниям субъекта, есть серьезные основания ожидать применения закона по аналогии или расширительного толкования тех его норм, которыми предусмотрена повышенная уголовная ответственность (см.: Пермяков Ю. Е. Категория «общественная опасность» в Советском уголовном праве: Дис. … канд. юрид. наук. М., 1989. С. 139–140).