Сто первый мир. Маша Храмкова

Запомни: Равенсмор”.

      “Здравствуй, психическое расстройство, – подумала Саша. – Приятно познакомится”.

      Шипение и тарахтение Разносчика тем временем достигло апофеоза. Однако вместо того, чтобы атаковать, он вдруг весь затрясся и… исчез. С легким хлопком и едва уловимым запахом гари, точно этот мир выбросил его как гнилое яблоко из корзины.

      Несколько секунд Саша стояла неподвижно.

      – И книга тоже? – наконец удивленно спросила она, склонившись, чтобы рассмотреть вмятину на снегу. – Ну дела…

      А затем исчезла и сама Саша. Она почувствовала, как воздух сжимается вокруг, как пространство выталкивает ее, словно Сашино тело – это снаряд в пневматической винтовке.

      “Вот и все, – опустошенно подумала девушка. – Разносчик сказал: “Аннигиляция донора”, видимо, я и есть донор… Только чего именно? И для кого?”

      Перед глазами потемнело. Нет, Саша не летела сквозь туннель к свету, и ангелы не играли для нее слащавые песни на серебряных дудочках. Смерть пришла к ней в виде огромного черного нечто, которое просто накидывает душное одеяло на неудачливого чтеца. И душит, душит, душит, пока твое тело не иссыхает, пока все жизненные силы не покидают его. Пока не остается лишь чистое сознание.

      “Аннигиляция донора? Это же просто! – Саша с удивлением обнаружила, что знает ответ на свой вопрос. – Я донор эмоций для существа из другого мира! У которого по каким-то обстоятельствам эмоций нет. Боев вырвал одну страницу, чтобы спасти меня, но на самом деле, он меня убил. Я сгинула, и теперь нахожусь в месте, где нет ни времени, ни пространства…”

      Саша ощущала себя тонкой веточкой, плывущей среди бесконечности. Дрейфовать вот так было даже приятно: не надо ничего делать, ничего решать. Ты просто существуешь до поры до времени и все.

      – И ты так легко с этим смиришься? – неожиданно безмятежность в голове Саши прорезал все тот же детский голос. – Разносчик аннигилировал тебя, но ты не мертва. Просто попала в Немирье.

      – Кто это говорит?! – возмутилась девушка. Слишком уж вредный был этот голосок для простой шизофрении.

      – Кто, кто… совесть твоя! Давай-ка соберись, Саша! Не время расслабляться!

      Саша с трудом открыла глаза. Все ее тело, каждая клеточка была высушена, точно кто-то взял трубочку и выпил из нее все соки разом. Шершавым языком она ощупала небо изнутри: так непривычно, словно этот мумифицированный организм принадлежал кому-то чужому.

      – А-а-а-к-х-р, – прокряхтела она, тяжело приподнимаясь на локтях. Саше казалось, что она слышит, как хрустят суставы, как вытягиваются с треском сокращенные мышцы. Она попыталась сесть, но тут же ударилась и без того чугунной головой обо что-то твердое.

      – Мать твою! – выругалась она, опускаясь обратно. – Пить…

      – Лежи, лежи, – успокаивающе произнес голос. – Просто не засыпай, иначе пропустишь станцию! Я ведь сказал тебе, где выходить?

      – Равенсмор, – странное слово засело в голове, раскалывающейся как во время того единственного