Сто первый мир. Маша Храмкова

сознание. Потому что, когда она вновь обрела способность видеть и слышать, пространство вокруг было наполнено криком. Ее собственным криком.

      А туннели тем временем принялись схлопываться один за другим. Пфух, пфух, пфух! – съеживались они с тем самым звуком задвигаемых ящиков.

      “Мне крышка!” – решила Саша после того, как коридор с розовым пони схлопнулся у нее на глазах.

      Три – она закрыла глаза.

      Два – сжалась в плотный комок нервов.

      Один…

      Ее снова дернуло с места. Ноль – и Саша уже летит куда-то внутри узкой трубы, где ее тело вытягивает и размазывает по бесконечности, словно она – гиперлуп, несущийся навстречу черной дыре.

      В какой-то момент труба изогнулась, и Саше показалось, что где-то там вдали, она видит собственные руки, вот только плоские. Развернутые в двумерном пространстве с виднеющимися сосудами и костями.

      “Прекрасно, просто прекрасно, – Саша принялась рассуждать (ну а что еще делать, если твой здравый рассудок вот-вот откажет?) – Будет весело, если в итоге я просто проснусь в своей комнате от аромата бабушкиных блинчиков”.

      В голове снова раздались голоса, но на этот раз их было много. Этот гвалт, вначале тихий и слабый, становился все громче и настойчивее. Голоса звучали на разных языках и притом очень эмоционально, точно в каком-то ток-шоу. Невозможно было разобрать, о чем они твердят: Саша ощущала себя на фондовой бирже в самый разгар торгов.

      Голова разрывалась на части от этого гомона. И все же, единственным уцелевшим островком своего сознания, Саша понимала, что это и есть Знания.

      Ее нашпиговывали информацией о Вселенной, точно индейку. Перепрошивали мозг, устанавливали обновления. Апгрейдили, как некий гаджет, пока Саше не начало казаться, что все это она уже знает.

      Знала всегда.

      Вселенная действительно была прекрасна.

      Неожиданно все закончилось. Хоп – и туннель закрылся, конечности Саши вернулись к нормальным размерам, а сама она обнаружила себя, стоящей под фонарем на ветру.

      Вот только с Разносчиком происходило что-то странное.

      – К-х-р, к-р-р-х-х-р-р! – клокотал он, трясясь словно кипящий самовар. Из-под маски валил пар, а изо рта на плащ капала густая зловонная жидкость, напоминающая слюну загнанной лошади.

      – Что с вами?! – переполошилась Саша.

      – Ошибка… протокола, – ответил он. – Блокировка не может быть выполнена! Повреждение носителя! Аннигиляция… аннигиляция… аннигиляция…

      Саша отскочила назад, наблюдая за тем, как Разносчик раскачивается из стороны в сторону. Книга выпала из его рук и тут же утонула в снегу, а сам он, распахнув плащ, точно заправский эксгибиционист, продемонстрировал Саше свои клешни, свернутые на груди.

      “Х-м-м, вспомогательные конечности? Значит, манекен Боева был недостоверным, – с отрешенным спокойствием подумала Саша. – Это не человек, факт. Еще факт: что-то пошло не так, и теперь мне угрожает опасность”.

      Ей вдруг показалось странным и нелогичным, что все это время она