Тогда в Иерусалиме. Теодор Гальперин

(наверное, розоватые) комбинезончики, шарфики бантом и чёрные шляпы-котелки. Руки у детей согнуты в локтях, подняты над плечами. Крайний справа – это я, хорошо, контрастно получился. Выражение лица очень наивное, нежное. Тёмные глазки, взгляд выдают и характер – очень доверчивый, порой до наивности.

      В период разгула Перестройки 90-х, когда в «оборонке» зарплату не платили, многие сотрудники бросились в торговлю, в предпринимательство. Мне также предлагали возглавить некоторые АО, но жена отнеслась к этому отрицательно, с улыбкой любящей женщины сказала: «Посмотри на это фото. Выражение лица не изменилось, такой же наивный, доверчивый. Тебя любой обманет».

      Но пока ещё война… И ёлка в детском саду. Детям были подарочки от Деда Мороза в виде двух конфеток под ёлкой. Но мне конфеток не хватило. Я тихо заплакал. Заведующая начала разбор ситуации, оказалось, что две конфетки прикарманила одна из воспитательниц. Воспитательница расплакалась, вернула конфетки… Наверное, уволили – больше я не видел её. Теперь через много лет, мне стыдно, и я сожалею, что поднял шумиху из-за конфеток, надо было промолчать – ведь у неё тоже, наверное, были дети. Но я-то был ребёнком…

      Переломный сорок третий… И встреча Нового года для взрослых, в нашей комнате, метров 20-ти, где живут мама, папа, я и бабушка. И главный тост – конечно, за скорую Победу. И главный гость – прямо с фронта в краткую командировку приехал друг детства отца – майор Александр Давидович Крутянский, главный связист одной из армий. После войны Александр Давидович, закончив артиллерийскую академию в Ленинграде, станет полковником и будет работать доцентом на кафедре в той же Академии.

      С нами в Новый год подруга мамы Клава и киевские друзья-сослуживцы Лиза и Иосиф, дядя Сеня, так я его всегда называл, – это была уже дружба на всю оставшуюся жизнь. Лиза и Иосиф после войны работали в Москве, в конструкторском бюро вертолётов знаменитого Миля (создателя серии вертолётов МИ, выпускаемых до сей поры). Когда я учился в аспирантуре в Москве, я частенько останавливался у них. Таким другом был и дядя Сеня, он остался работать в Новосибирске, был очень уважаемым начальником отдела в конструкторском бюро авиационного завода. С нами ещё Константин Николаевич Мицкевич – авиа-технолог из Ленинграда, красивый крупный мужчина. В 37-м его арестовали в общем потоке специалистов, но с началом войны выпустили и прислали в Новосибирск на завод. В дальнейшем он вернётся в Ленинград и будет также работать авиа-технологом.

      Война ещё идёт, но уже на переломе. Настроение приподнятое, оптимистичное. И главный тост: «За скорую Победу, за Победу!» Не помню, чтобы было шампанское или вино. Скорее всего, отмечали разведённым спиртом, его на заводе было много. Не помню тоста за вождя, хотя и это, наверное, было. И. Сталин зорким взглядом наблюдал за всеми с многочисленных портретов на заводе. Вождя чтили и мама, и папа. У нас был прекрасный портрет – И. Сталин прикуривает трубку. Такой портрет