На тропе войны. Джеймс Уиллард Шульц

он один вышел в центр круга и начал говорить, часто поворачиваясь, чтобы его могли видеть и слышать все собравшиеся.

      – У меня здесь есть свидетели, чтобы подтвердить все, о чем я собираюсь сказать, – сказал он. – Они стоят там, Ах-та-то-йя, мой товарищ, и Спай-йе-кван. Никто не усомнится в их словах.

      – Ай! Они правдивы. Их языки прямые. Ни у кого из них нет кривого языка, – раздалось в толпе тут и там.

      Тогда Питамакан громким голосом описал убийство сиу, его первый ку. и когда он закончил, четверо барабанщиков стали бить в большой барабан, и со всех сторон раздались крики одобрения.

      После этого его речь стала еще более приподнятой, и он продолжал описывать, одно за другим, свои столкновения с воинами различных племен, начиная с тех, с которыми мы встретились в течение нашей зимовки в Скалистых горах. Отсюда он перешел к нашему приключению со шкурой Собаки-Рыбы и с помощью друзей описал, как он убил каждого из врагов.

      Действо было прекрасным, и зрители пришли в еще больший восторг, барабанщики застучали с новой силой, и тогда он начал рассказ о нашем путешествии далеко на юг, в страну вечного лета, землю апачей. Это был не просто рассказ и не просто описание наших столкновений с сиу, Воронами, навахами и апачами. Он вставлял в рассказ описания удивительных южных земель и удивительных народов, их населяющих – хопи и пима, которые оказали нам большую помощь. И, наконец, он закончил описанием убийства апачей в руинах Каса Гранде, и сказал:

      – Вот. Я закончил!

      

      Со всех сторон раздался восторженный крик, и барабаны зазвучали еще громче. Все говорили:

      – Он совсем еще мальчик, но сделал больше чем многие из наших воинов. Он еще не воин, но он убил семнадцать врагов. Я считал их. Он храбр, он мудр. Однажды он станет главным вождем нашего племени.

      – Правда ли, что юноша щедр? – услышал я, как Кровь спросил друга-пиегана.

      – Ай! И щедр, и богат, – был ответ. – Много лошадей, много шкур, и много мяса раздает вдовам и сиротам.

      Это был, действительно, триумф Питамакана, эта хорошо рассказанная, хорошо представленная история его путешествий и сражений. Его мать и Цисцаки плакали от радости, и старый Белый Волк держался очень гордо, гордо выступая, пока мы сопровождали воина к нашему вигваму.

      На закате тем вечером церемонии в священном доме завершились, повсюду пировали, пели и танцевали – женщины, воины и шаманы, величественные и мрачные. Все чувствовали, что все прошло очень хорошо, и что солнце было радо его детям и красивым подаркам, которые были повешены для него в большом доме.

      После того, как мы поужинали, Питамакана позвали на пир его друзья в лагерь Крови. Через некоторое время после того, как он ответил на приглашение, я заволновался. Ночь была очень теплой. Маленькое пламя в очаге сделало вигвам неуютным: я терпел жару и женскую болтовню, сколько мог, а потом вышел прогуляться по лагерю, обернувшись одеялом на индейский манер, чтобы огромные, похожие на волков дикие собаки,