Пирамиды роста. Мария Арбатова

правозащитники объясняют наоборот.

      – Потому что западные гранты дают под наоборот.

      – Так кто виноват во всём этом?

      – Всё население поимённо. И я, и ты.

      – Я? – возмутилась Валя.

      – А чем ты, ласточка моя, лучше других? Ты всё от тебя зависящее сделала, чтоб этого не случилось? Нет. И я тоже. Родина – это все мы!

      Валя не поняла, как к этому относиться. Она никак не соотносила войну в Чечне со своей жизнью, считая себя мелкой сошкой, муравьём, волокущим в муравейник слишком крохотную соломинку, чтобы отвечать за что-то, кроме семьи и работы.

      А что она может ещё? Ехать лечить раненых? Создать большой целительский центр? Для этого нужны деньги, связи, организаторский талант, а на ней мать и Вика. Конечно, она выросла из нынешнего амплуа, стала видеть мир иначе, но всё равно не знает, куда дальше? Все вокруг чему-то учатся, что-то организовывают, ей бы надо затеять что-то новое…

      – В ломбард надо ложить. Убьют за них! – напугалась мать жемчужных бус.

      – А за Свенов бриллиант?

      – Так он малюсенький.

      А Вика долго наматывала жемчуг на шею, гладила руками, красовалась перед зеркалом:

      – Мне лавер когда-нибудь такую байду купит?

      – Я тоже долго ждала, – напомнила Валя.

      – В книге про камни читала, перламутр переводится как мать жемчуга, обволакивает и защищает туфту, что попалась в раковину, – вспомнила Вика. – И ещё, жемчуг привлекает бабки! Ща на нас такие бабки повалятся!

      А на следующий день позвонил Свен, почти крича про встречу с Горяевым. Потому что в рыбколхозе, с которым он заключил контракт, председатель продал больше десяти кораблей самому себе, возглавил после этого акционерное общество и показал Свену большой кукиш.

      – Думала, не умеешь кричать, – удивилась Валя.

      – Но это есть деньги, Валья! Деньги! – продолжал кричать Свен.

      И было странно, что у человека так много денег, а потеря небольшой суммы настолько выводит его из равновесия.

      В конце августа позвонила Катя:

      – Рудольф тебя вызывает. И, что бы ни предложила, не выкаблучивайся. На всё соглашайся. Завтра в два жду тебя в Останкине на центральном подъезде.

      – С условием, что Вику пристроите, – напомнила Валя.

      И вообще, кто это может её «вызывать»? Даже вспомнила слова Виктора, что главный результат произошедшего в стране не большие деньги, дорогие магазины и заседания парламента по телевизору, а люди, работающие на себя и свободные от государства. Ведь над ней больше не было начальников, а заработок зависел только от собственных усилий.

      Надела строгое тёмное платье, положила в сумку жемчуг, чтоб надеть для солидности на лестнице центрального подъезда Останкино. Катя повезла её на лифте на верхний этаж в кабинет, ласкающий взор дизайнерски оформленными стенами, модной мебелью и дорогими кожаными креслами.

      Словно он находился вне обшарпанных стен, ободранных полов, вонючих туалетов и грязных лестниц телецентра, а висел в воздухе. Валя рассчитывала