Пирамиды роста. Мария Арбатова

заунывное «Сурок всегда со мною…».

      – Говори, откуда знаешь, или я пошла! – она встала.

      – Валюсик, не горячись! – схватил он её за руку и заканючил: – Не могу людей закладывать.

      – Тогда с этими людьми и ужинай, – Валя выдернула руку и пошла, расстроенно подумав, что опять подставила Виктора.

      Марк бросился за ней:

      – Ладно, скажу. Только никаких санкций! Соседка твоя за баблосик сливает.

      – Докажи, что соседка! – Всё ещё боялась, что это как-то связано с Горяевым.

      – Пугачёву у вас смотрела. Тебе сперва швед звонил, потом Горяев. И ты из комнаты вышла.

      – Зачем это тебе? – удивилась Валя, вернувшись за столик.

      – Другая стала. Крутая. Следил, ждал, когда в ямку упадёшь, а тут я, красивый, богатый, на руки подхвачу.

      – Чтоб объяснить, что ты меня осчастливил? – усмехнулась Валя.

      Марк неожиданно вскочил и бросился к мальчику с флейтой:

      – Ты с кем тут?

      Мальчик затрясся от страха и тихо сказал:

      – Я сам…

      – Будешь врать, денег не дам! – пригрозил Марк.

      Мальчик шмыгнул носом и показал пальцем:

      – Вон папа стоит.

      Марк поманил очкастого мужика, вылитого увеличенного в размерах мальчика, только без застиранных шортиков и сбитых коленок. Тот подошёл и смущённо сказал:

      – Законом не запрещено. Где хочет, там и играет.

      Марк покачал головой:

      – Запрещено делать детей, если не можешь прокормить. Вот тебе деньги, чмо, и вали отсюда. Он мне всю душу своим «сурком» вынул!

      Мужчина втянул голову в плечи, а мальчик деловито взял у Марка деньги со словами:

      – Спасибо, дяденька! Папу с работы уволили, мама в больнице, а у нас ещё две маленькие в семье и старый дедушка…

      И увёл отца за руку.

      Марк вернулся за столик. У Вали на глаза навернулись слёзы. Помолчали.

      – Пойми, Валюсик, люди меняются. Попрыгал, поискал, понюхал. Готов развестись. Жениться готов, а не просто потрахаться. Любовь не картошка, не выбросишь в окошко, – сказал он серьёзно. – Говорила, есть мужик, ради которого всё. Что он министр. Это Горяев был?

      – Горяев.

      – А я тебе совсем по барабану?

      – Мне все, кроме него, по барабану. И швед тоже. Хоть все думают, что про запас держу.

      Валя рассматривала Марка, такого обаятельного, жилистого, нахрапистого, но ни капельки больше не нужного и неинтересного. Как странно, что прежде столько о нём думала.

      Он прочитал это в её взгляде:

      – Пойми, жил тогда начерно: типа, деньги сделаю, жить начну. А теперь вырос. Как говорят, поднялся!

      – Я тоже выросла. Не заметил? – напомнила Валя.

      – Заметил. В твой кабинет, Валюсик, такие бабки вложу, что с каждого столба рекламой заулыбаешься. – Он оглянулся, словно только заметил, где они сидят. – Чего мы к этой рыгаловке прилипли? Поехали, с артистами познакомлю. Ресторан есть на Пресне, играем там у грузина в «Двенадцать стульев».

      – Как это играете?

      – В один из двенадцати стульев зашиваем монетку. Братва