Дорога скорби. Дик Фрэнсис

шевельнулся в кресле:

      – Неужели я такой прозрачный?

      – Почему тебе понадобилось убежище? – спросил он. – Так внезапно… и срочно.

      Я вздохнул и ответил со всем возможным спокойствием:

      – Гордон Квинт пытался убить меня.

      Чарлз застыл с открытым ртом.

      Я продолжал после паузы:

      – Когда они отложили слушание, я поехал домой сначала на поезде, потом на такси. Гордон Квинт ждал меня на Пойнт-сквер. Бог его знает, как долго он там караулил, но, так или иначе, он напал на меня с железной трубой в руке. Он целил в голову, но я уклонился, и удар пришелся по плечу. Он ударил снова… ну, у механической руки есть свои преимущества. Я ухватил его этой рукой за кисть, применил один прием дзюдо, который долго разучивал, и бросил его на асфальт… Он все время кричал, что я убил Джинни…

      – Сид!

      – Он был вне себя… Он орал, что я уничтожил всю их семью. Разбил им всем жизнь… Он поклялся, что за это я умру… Думаю, он вряд ли понимал, что говорит. Это просто от отчаяния.

      Чарлз удивленно спросил:

      – И что ты сделал?

      – Такси все еще стояло рядом, таксист тупо на это все смотрел, так что… э… я снова сел в машину.

      – Ты вернулся в машину? Но… А Гордон?

      – Я оставил его там. Он лежал на тротуаре, ругался, потом начал подниматься, размахивая трубой. Я… не думаю, что мне следует идти сегодня домой. Я могу остаться здесь?

      Чарлз покачал головой:

      – Конечно, ты можешь остаться. Это само собой разумеется. Однажды ты сказал мне, что здесь твой дом.

      – Да.

      – Так поверь в это.

      Я верил в это, иначе не приехал бы. Надежный, все понимающий Чарлз в свое время спас меня от внутреннего разлада, и мое доверие к нему странным образом окрепло, даже после того, как наш брак с его дочерью Дженни закончился разводом.

      Эйнсфорд давал мне передышку. Вскоре я вернусь, чтобы бросить вызов Эллису Квинту. Я принесу присягу в суде и выверну этого человека наизнанку. Я поддержу Линду Фернс и, если успею вовремя, рассмешу Рэчел. Но эту единственную ночь я буду сладко спать в доме Чарлза, в отведенной мне комнате, – и пусть пересохший источник душевной стойкости наполнится вновь.

      Чарлз спросил:

      – Так Гордон… э… ранил тебя?

      – Синяк-другой.

      – знаю я твои синяки.

      Я опять вздохнул:

      – Думаю… мм… он сломал кое-что. В руке.

      Его взор устремился на левую руку, пластиковую.

      – Нет, – сказал я. – В другой.

      В ужасе Чарлз спросил:

      – Он сломал тебе правую руку?

      – Ну да. Всего лишь локтевую кость. По счастью, не лучевую. Лучевая будет действовать как естественная шина.

      – Но, Сид…

      – Все лучше, чем если бы он проломил мне голову. У меня был выбор.

      – Как ты можешь смеяться над этим?

      – Чертовски скучно, не так ли? – Я улыбнулся без напряжения. – Не беспокойтесь так, Чарлз. Заживет. Я уже ломал эту кость, и гораздо серьезнее, когда участвовал в скачках.

      – Но тогда у тебя было