Страшные истории Сандайла. Катриона Уорд

пузырек от лекарства против диабета лежит без крышки. На меня тут же нисходит сразу несколько откровений.

      – Я вызову неотложку, – говорит Ирвин.

      – Нет, – возражаю я, – к телефону не прикасайся.

      Он замирает на месте. Лишь смотрит на меня, но сейчас у меня на него нет времени. Я спрашиваю Энни:

      – Ты давно их выпила, солнышко? Сколько времени после этого прошло?

      – Только что, – отвечает она.

      Я подхватываю ее на руки, несу в ванную и быстро просовываю ей в горло два пальца. Заставляю ее тошнить снова и снова. В глаза бросается обилие голубого цвета. Это таблетки. За ними следует розовая оболочка. Я не прекращаю до тех пор, пока не вижу, что в ее желудке больше ничего нет, что она выплеснула из себя все, что только можно.

      Потом сажаю ее в ванной на пол и спрашиваю:

      – Как ты себя чувствуешь, маленькая моя?

      – Уже лучше, – отвечает она.

      Вид у нее и правда получше.

      – Плохие конфетки.

      – Еще какие плохие. А кто тебе их дал, солнышко? Мне ты можешь это сказать.

      – Я взяла сама, – отвечает она и тут же начинает плакать.

      Вопрос только в том, что она не могла сама открыть пузырек. Ее руки по-прежнему в варежках, а чтобы свинтить крышку с защитой от детей, требуется как сила, так и ловкость. К тому же куда она подевалась, эта крышка? Кто-то явно открыл пузырек и скормил Энни таблетки.

      Я укладываю ее обратно в постель и обыскиваю всю комнату. Переворачиваю вверх дном все шкафы и, несмотря на сонные протесты дочери, самым дотошным образом обшариваю постельное белье. Но крышечки от пузырька нигде нет.

      Ирвин сидит за кухонным столом, обхватив руками голову. У него начинается похмелье.

      – Тебе бы надо получше присматривать за ней, Роб, – говорит он.

      Посреди стола суетливо копошатся опарыши. Некоторые нерешительно пытаются карабкаться по стенке стеклянной миски, напоминая тоненькие пальчики. Просыпаясь, они становятся энергичнее. Может, мне это только кажется, но их жирные, красные тельца, соприкасаясь друг с другом, издают какой-то скрипучий шорох. Чем больше они разогреваются, тем сильнее комнату заполняет вонь.

      – Ирвин, а каким образом к ней попали эти таблетки?

      – Мне этот вопрос тоже не дает покоя. Я взял из пузырька одну, а потом поставил их обратно в шкафчик. Как обычно, на верхнюю полку. Как она могла туда забраться? Хотя ей, думаю, ничего не стоило затащить в ванную табурет, встать на него и…

      Слова слетают с моих губ еще до того, как я успеваю подумать.

      – Это ты их ей дал? Таблетки?

      В моей кухне, утопающей в приглушенном свете, увешанной винными шкафами и украшенной дорогущими сковородами ручной работы с медным дном, эта мысль кажется почти невозможной. Но только почти.

      Зрачки Ирвина сужаются до крохотных точек. Меня легким перышком касается страх.

      – В смысле поиграть или еще что.

      Я делаю все, изображая нерешительность, будто ищу одобрения, но тут же вижу, что слишком поздно. Мой вопрос лежит между нами, как разверстая