Новая любовь, новая жизнь. Иоганн Вольфганг фон Гёте

мой новый юный рай

      На склонах мягких обрести мне дай!

      Как вы, холмы, Эдема я достоин:

      Как ваш простор, мой каждый день спокоен.

      И пусть забуду, что и здесь, как там,

      Обречены живущие цепям,

      Что сеет селянин в песок зерно свое

      И строит притеснителю жилье,

      Что тяжек труд голодный горняка,

      Что слабых душит сильная рука.

      Приют желанный, обнови мне кровь,

      И пусть сегодня жить начну я вновь.

      Мне любо здесь! Былые сны мне снятся,

      И в сердце рифмы прежние теснятся.

      Вдали от всех, с собой наедине,

      Пью аромат, давно знакомый мне.

      Чудесен шум дубов высокоствольных,

      Чудесен звон потоков своевольных!

      Нависла туча, даль в туман ушла.

      И смолкло все. Нисходят ночь и мгла.

      Под звездными ночными небесами

      Где мой забытый путь в тиши лесов?

      Какими даль рокочет голосами?

      Зачем утесом отражен их зов?

      Я, как ловец на дальний клич оленей,

      Иду – подслушать смысл таинственных

                                                                явлений.

      В какой волшебный мир попал я вдруг?

      Там, под скалой, кто правит пир ночной?

      Среди покрытых хворостом лачуг

      Трещит костер веселый предо мной.

      Трепещет свет на елях в вышине,

      И поспевает ужин на огне.

      Разгульный смех и шутки, и по кругу

      Тяжелый ковш передают друг другу.

      С чем я сравню шумящий этот стан?

      Их дикой пестроте дивлюсь незримо.

      Кто все они? Каких питомцы стран?

      Приблизиться? Пройти ли молча мимо?

      То призраки? Иль дикие стрелки?

      Иль гномы варят зелье там, колдуя?

      В кустах другие вижу огоньки.

      Едва, боязни полный, не бегу я.

      То на ночлег толпа цыган сошлась?

      Иль, как в Арденнах, здесь бежавший князь?

      Иль я в лесной глуши, вдали от мира,

      Заблудший, встретил призраков Шекспира?

      Да, мысль верна: скорей всего они,

      Или, бесспорно, кто-то им сродни.

      В их облике – роскошный дух свободы.

      Их грубость благородна от природы.

      Но кто средь них, – широкоплеч, красив,

      Лениво стан могучий наклонив,

      Цветистый плащ за плечи перекинув,

      Сидит вблизи костра, – потомок исполинов?

      Сосет он свой излюбленный чубук,

      И вьется дыма облако вокруг.

      Его словечко сдержанно-сухое

      Веселье вызывает громовое,

      Когда он примет строгий вид

      И чуждым языком, шутя, заговорит.

      А кто другой, что в отдаленье

      Прилег на ствол поверженной сосны?

      Каким блаженным сладострастьем лени

      Все члены тела стройного полны!

      Не для друзей – мечтой затерян в безднах,

      Стремясь на крыльях духа в небосвод,

      Он о вращенье сфер тысячезвездных

      Песнь однозвучную, забыв весь мир, поет.

      Но что ж погасло пира оживленье?

      Все зашептались