Любовные чары. Гай Юлий Орловский

эту комнату и займитесь чем-нибудь попроще. Если вы что-то умеете. Но я запрещаю вам общаться с придворными и даже слугами в этом дворце!

      – Мудро, – сказал Эллиан, он старался, чтобы это звучало как констатация, но подхалимаж вылез, как свиная шкура из-под позолоты. – И очень своевременно.

      Я отступил на шаг, отвесил холодный поклон.

      – Хорошо. Но я сообщу королеве, что вы, вместо того чтобы сделать все для предотвращения войны, просто передали ее письмо, а потом только пировали и развлекались. Будьте здоровы.

      Я повернулся, кивнул все еще пребывающему в ступоре Фицрою и пошел к двери быстрыми шагами.

      Когда уже взялся за дерную ручку, услышал за спиной злой голос Финнегана:

      – Вернитесь и сядьте!

      Я дернулся, правильнее было бы в самом деле вернуться, но злость бурлит, меня унизили, я ответил резко:

      – А не опоздали вы с приглашением сесть, высоко-чтимый глерд?

      И вышел, хлопнув дверью, только в коридоре сообразил, что это я сам что-то занесся или меня занесло, как говорят, когда хотят чуточку оправдаться, дескать, это не я лично, а меня… сам я как бы не виноват вовсе. Ладно, возвращаться тем более глупо.

      Фицрой вышел следом, сказал обвиняющее:

      – Ты мне чуть нос не прищемил!.. Взбесился, что ли? Старики, чего с них возьмешь.

      – Эллиан и Баффи не старики, – возразил я. – Ладно, пошли отсюда.

      Он придержал меня за рукав.

      – Не туда. Пойдем сразу в зал, где готовится пир.

      – Сядем первыми, – предложил я, – и все пожрем?

      Он захохотал.

      – Все не пожрем…

      – Так понадкусываем, – сказал я твердо. – Противнику нужно наносить ущерб везде, особенно в экономике.

      В зал не пустили, там только накрывают столы, а то в самом деле понадкусываем, это в Уламрии люди как люди, а везде дикари какие-то, зато мы, побродив по соседним залам, смогли еще точнее оценить уровень могущества короля Антриаса.

      И снова я с неохотой ощутил странную правоту этого свирепого короля. Да, постройка такого дивного дворца обошлась в ограбление половины населения, а все украшения и богатства, свезенные в залы и размещенные где в нишах, где на стенах, а где и прямо на колоннах – потрясают воображение изяществом, выдумкой и мастерством исполнения.

      В королевстве Нижних Долин, я бы сказал, демократия, то есть у всех есть права, в которые не позволено лезть даже королеве. Потому и глерды в своих высоких замках чувствуют себя мелкими королями, и старосты в деревнях, и даже крестьяне, потому что твердо знают: старосту как выбрали, так и снимут, у благородных глердов тоже связаны руки обычаями и законами, и даже королева не может распоряжаться в королевстве, как в своем огороде, потому что огород этот общий и у всех есть на него права.

      Все великие произведения искусства, напомнил я себе, создавались именно в эпохи жестокого единовластия и подавления свобод. Если для расцвета искусств и науки так уж важна железная хватка короля на горле