На берегах Северной Двины. Денис Владимирович Макурин

зовут, я и не спросила. – И они с Альмой посмотрели на меня своими большими глазами.

      – Давай руку!

      – Зачем это? – Галчонок спрятала руки за спину.

      – Давай, давай! Не дрейфь!

      Она протянула руку, я перехватил булку в левую, а правой взялся за её ладошку и потряс немного:

      – Сергей Николаич! – представился я, как в прошлый раз научил меня Витька.

      Глава IV. В западне

      Мы с Витькой так сдружились, что не разлей вода. На веки вековечные просто. Мы с ним то на салазках, то на катке, то в «чижика» играли. А весной, когда снег сошёл и за сараями колотые бутыли вытаяли, мы с ним рогатки придумали. Тогда по всему городу мода на самострелы была, а мы не хотели как все и поэтому рогатки сделали. Папа ругался: «Негоже дурью маяться! В мастерской бы помог лучше!» Но мы туда лишь за инструментом бегали. Там было всё что нужно: пилки, рубанки, стамески, маленькие топорики с прямым и изогнутым топорищем. Кругом стопками лежали строганые дощечки, обрезки, палочки и неотёсанные горбыльки. На всё это можно было смотреть часами. Только у нас времени не хватало. Мы было возьмём пилу, стамеску или ножик, выстрогаем, что нам нужно, и ищи ветра в поле.

      Старые, никому не нужные бутыли за сараями так бабахали, когда по ним лупанёшь, что не хуже винтовки. Другая иной раз так дроболызнет, аж уши закладывало.

      И вот мы били из рогаток, спорили, кто лучше стреляет. Бам! – раскокал я одну. Дзынь! – у Витьки рикошет.

      Я ему:

      – Что ты мажешь, Витька! Не позорил бы лучше свою фамилию. Гляди, как надо!

      Натянул резину и – клац! – ещё одну бутыль вдребезги.

      – Сейчас увидишь, как могём! – засуетился Витька и тоже зарядил свою рогатку.

      Но не успел он выстрелить, как мы услышали всплески и вой собаки.

      – Альма! – крикнул я. – Что-то стряслось!

      И, бросив рогатку, я кинулся на вой. Витька не раздумывая – за мной.

      Отмахав сломя голову почти тридцать шагов, мы увидели, что Альма в западне. Она свалилась в выгребную яму, наполненную до половины, и никак не могла выбраться.

      Стены ямы были срублены из брёвен, от времени они стали слизкими. Альма подплывала к стене, но не могла хоть как-то за неё зацепиться. Я тут же упал, подполз к самому краю, но тоже не смог дотянуться до Альмы: было слишком глубоко. Витька подавал мне то доску, то какой-то сломанный стул. Но весь этот хлам не подходил: одно было не то, другое – не сё. В голове у меня всё смешалось, я кричал:

      – Да что будет-то, Вить?! Как её вытащить?!

      – Не знаю!

      – А ты знай! Обдумывай скорее!

      Альма била лапами по зловонной жиже, барахталась, выла, захлёбывалась, но выкарабкаться не могла. Стоило ей зацепиться когтями, как она тут же срывалась и уходила в помои с головой. Я лёг на живот, сильнее свесился над ямой и поочерёдно пытался то дотянуться до собаки, то протянуть Альме, что попадалось под руку, но всё впустую.

      – Фурыкай быстрее! – орал я на Витьку.

      – Да уже! – И он бегал то взад, то вперёд.

      – Альмочка, ты держись! Не утопни! Мы тебя вытащим!

      Тут Витька вдруг встрепенулся и побежал.

      – Ты