Осколки прошлого. Карин Слотер

Клит показал ей стикер на своем рюкзаке. – Они написали эту дерьмовую песню для саундтрека, прикинь. Вот почему я ношу этот стикер: чтобы напоминал мне никогда не продавать свое искусство за деньги, как эти педики.

      Энди не сдвинулась с места. Она не могла сказать ни слова.

      Подружка. Дурацкий. Дерьмовую. Прикинь. Педики.

      Энди вылетела из кабинета доктора Финни без своих записей, без книг и даже без сумки. Она прошла через кафетерий и воспользовалась запасным выходом, дверь которого всегда была приоткрыта, чтобы местные сотрудницы могли выйти покурить за мусорным контейнером.

      Гордон жил в трех километрах от школы. Был июнь. Джорджия. Побережье. Когда Энди дошла до его дома, она полностью обгорела на солнце и насквозь промокла от собственного пота и слез. Она взяла ракету с Мег Райан и две тестовые ракеты с Николасом Кейджем и бросила их в мусорный бак во дворе. Затем полила их бензином. И бросила спичку в бак. А потом она очнулась, лежа на спине на подъездной дорожке Гордона, потому что сосед поливал ее из садового шланга.

      Со свистом взвившийся огонь опалил Энди брови, ресницы, челку и даже волосы в носу. Звук от взрыва был такой мощный, что у Энди из ушей пошла кровь. Сосед начал кричать прямо ей в лицо. Его жена, работавшая медсестрой, подбежала к ней и явно пыталась что-то сказать, но единственное, что Энди слышала, – это тонкий звук, будто руководитель хора выдает одну-единственную ноту на своем камертоне.

      И-и-и-и-и-и-и-и…

      Энди слышала Звук и ничего, кроме Звука, целых четыре дня.

      Просыпаясь. Пытаясь заснуть. Принимая ванну. Идя на кухню. Сидя перед телевизором. Читая записки, которые ее родители судорожно царапали на маркерной доске.

      Мы не понимаем, что с тобой не так.

      Вероятно, это временно.

      Не плачь.

      И-и-и-и-и-и-и-и…

      Это было почти двадцать лет назад. Энди никогда особо не вспоминала о взрыве вплоть до этого момента и вспомнила только потому, что Звук вернулся. Когда она его снова услышала – или когда она это осознала, – она стояла посреди дайнера рядом со своей матерью, сидевшей на стуле. На полу лежали три мертвых человека. На земле. Черная рубашка убийцы стала еще чернее. Красная кофта Шелли Барнард – еще краснее. Нижняя часть лица Бетси Барнард свисала клочьями мускулов и сухожилий.

      Энди оторвала взгляд от тел. Снаружи дайнера стояли люди. Покупатели из торгового центра с фирменными пакетами из магазинов и стаканами из кофеен. Некоторые из них плакали. Некоторые делали фотографии.

      Энди почувствовала давление на своей руке. Лора с трудом пыталась развернуть свой стул спиной к зевакам. Каждый момент словно заклинивало в поле зрения Энди, будто она смотрела старый кукольный мультфильм. Рука Лоры дрожала, пока она пыталась перевязать свою кровоточащую ногу скатертью. Белая штука, торчавшая из брюк, оказалась не костью, а осколком фарфора. Лора была правшой, но нож, торчащий из ее левой руки, все равно не давал ей возможности перевязать ногу. Она обращалась к Энди