Томминокеры. Стивен Кинг

газах), но никогда не подвывал. Этот звук был похож на крики ребенка, объятого ночным кошмаром.

      Роберта вышла в гостиную в одних носках и опустилась на колени перед собакой, все еще лежавшей на коврике перед печкой.

      – Питер, – пробормотала женщина. – Эй, Питер, успокойся.

      Она легонько шлепнула пса. Питер вздрогнул и резко отпрянул, когда Андерсон дотронулась до него, обнажив разрушенные остатки клыков. Затем глаза его открылись – зрячий и больной, пес, казалось, пришел в себя. Он слабо заскулил и застучал хвостом по полу.

      – С тобой все в порядке? – спросила Андерсон.

      Питер лизнул ее руку.

      – Тогда ложись. И прекрати выть. Это уже надоело. Прекрати выпендриваться.

      Питер улегся и прикрыл глаза. Встревоженная Андерсон опустилась на колени рядом с ним.

      Ему снится та вещь.

      Ее рациональный ум отказывался принять подобное, но ночь диктовала свои правила игры – догадка была верной, и Андерсон осознавала это.

      Наконец она улеглась в постель и уснула около двух часов ночи. Ей снился необычный сон. В нем она падала в темноту… пытаясь не найти что-то, а избавиться от чего-то. Она была в лесу. Ветки хлестали ее по лицу и цеплялись за руки. Иногда она спотыкалась о корни и поваленные стволы деревьев. И затем над ее головой блеснул устрашающий луч зеленого цвета. Во сне она вспомнила «Сердце-обличитель» Эдгара По, в котором безумный рассказчик пользовался фонарем, затемненным целиком, кроме маленькой дырочки, с помощью которой он направлял лучик света в злобный глаз своего пожилого благодетеля.

      Бобби Андерсон почувствовала, как у нее выпадают зубы.

      Они выпали без боли и все сразу. Нижние вывалились, часть наружу, а часть внутрь рта, где и остались лежать на языке или под ним твердыми маленькими комочками. Верхние просто упали на блузку. Бобби почувствовала, как один зуб упал за лифчик, который застегивался спереди, и проткнул кожу.

      Свет. Зеленый свет. Свет…

      5

      …был каким-то не таким.

      Дело было не в том, что он был с седым оттенком и слегка перламутровый; он заставлял предполагать, что ветер, который поднялся прошлой ночью, принесет перемену погоды. Но даже перед тем, как взглянуть на будильник, стоявший на ночном столике, Андерсон была уверена, что, кроме непонятного сна, случилось что-то еще. Она схватила часы двумя руками и буквально уткнулась в них носом, несмотря на прекрасное зрение. Было четверть четвертого дня. Она поздно легла, допустим. Но как бы поздно это ни случалось, по привычке или по необходимости сходить в туалет она всегда просыпалась в девять, самое позднее в десять утра. Но сегодня она проспала целых двенадцать часов… и была страшно голодна.

      Бобби выбралась в гостиную все еще в одних носках и увидела Питера, безвольно лежавшего на боку, с запрокинутой головой, с обнаженными желтоватыми обломками зубов и вывернутыми ногами.

      Умер, – с холодной и абсолютной уверенностью подумала она. – Питер умер. Умер ночью.

      Она подошла к собаке, предугадывая ощущение