Что за стеной?. Всеволод Горчица

пять этажей. И тут Антона осенило: это не облако, а туман! Не может быть, их не выпустили бы с аэродрома!

      Вдруг снизу из тумана, прямо на Антона, выпрыгнула огромная снежинка. Рядом еще одна. Удар. Антон услышал хруст то ли веток, то ли своих костей. Следующий удар пришелся по лицу, словно веником, и Антон вскинул руки, прикрывая голову. Веник справа, веник слева!

      Он падал в колодец из елей, они лупили его нещадно по локтям, коленям, голове, наказывая за вторжение. Снег, как свадебное платье, соскользнул с потревоженных красавиц, добавляя к туману снежной пыли.

      Пробив крону, Антон вылетел вниз к голым стволам. Его сильно тряхнуло, ремни сквозь три слоя одежды впились в пах, и он завис, болтаясь, как белье в проруби.

      От накатившей дикой боли Антон выругался в полный голос, но через балаклаву это прозвучало как мычание. Он оттянул ее вниз, освободив нос и рот, и выругался на выдохе. Балаклава защитила от царапин, но не от ударов, к тому же промокла насквозь и неприятно липла к телу.

      Внутри все кипело от злости. Вот тебе и законы Мерфи! Все, что могло пойти не так, пошло не так. Армия! Где ваш хваленый порядок! Какого рожна нас выпустили в туман?!

      Сверху хрустнула ветка, и Антона завалило на бок. Не хватало еще рухнуть с высоты. Антон почувствовал себя как младенец в ходунках, беспомощно болтая ногами в пустоте.

      Эти вояки совсем озверели! Мало того что меня выбросили ночью с самолета, еще и проглядели чего-то! Проспали! Перепутали!

      Треск прекратился. Все затихло. Жутко болела правая ягодица. Антон осторожно огляделся по сторонам. Вокруг росли исполинские ели или сосны. Нет, это ели, сосны с другой верхушкой. Внизу мирно опадало снежное облако.

      Главное, теперь не дергаться, а то переломаю себе ноги, и будет у майора новая страшилка про бестолкового физика. Кстати, где майор? Скорее всего, он приземлился, как полагается, на поляне, а может, его занесло в лес, как меня. Что там с моей «квантовой бочкой»?

      О чем я только думал? Сидел бы сейчас в Москве, в теплой лаборатории, пил чай со Светочкой, играл в шахматы, смеялся над ее милыми шуточками, а в промежутке, может, и работал бы над перспективным аккумулятором. Нет же! «Великий физик» не дал себя прогнуть Сурову. Теперь веси, Тоша, на елке, как новогодняя игрушка, и не отсвечивай! Большая наука требует жертв, прыгайте, Антон Палыч, с «горбатого» по ночам, тренируйте силу воли! Может, и выйдет из вас толк.

      Глаза постепенно привыкли к темноте, и проступили детали. Луна блуждала по тайге со своим огромным фонариком, наполняя туман внутренним светом, и тогда на блестящем белом снегу проявлялись вереницы следов, и становилось понятно, что лес – не мертвый, он полон жизни. Совсем молодые ели, прибитые снегом, высовывали свои верхушки в белых шапках, а те, что постарше, красовались в сверкающих нарядах почти во весь рост. Кусты застывшим ледяным фейерверком весело торчали из сугробов. Густой запах хвои создавал новогоднее настроение. Длинные размашистые тени танцевали на снегу, и казалось, будто в лесу кто-то водит хоровод у костра. Но когда рваное окно в громадном поле