Дорога за горизонт. За золотым крылом. Эйрик Годвирдсон

открылась еще одна поляна, и на ней оказался недоразвернутый имперский лагерь. Неприятель уже успел поставить пару шатров-конусов, сшитых из разноцветных – небеленых, пыльно-красных и тускло-синих по преимуществу – полос ткани, и сейчас солдаты продолжали кипучую работу – обустройство лагеря требовало немалых трудов, и оттого никто не бездельничал. Народу в будущем лагере было много, еще больше – оружия на ближайшей телеге, с которой уже откинули холстину, но еще не разобрали груз.

      «Вот тебе и сходил за водой!» – подумал Амир, падая на колени от внезапного сильного тычка в спину. – «Да что же это такое! Льюла, я снова влип!»

      На этот раз его схватили те, кто явно церемониться с ним не станет. Амир подумал, что скучает по Оро с его дубиной, когда имперские воины потребовали встать и идти за ними. Солдаты, что вели Амира, окликнули проходившего мимо рыцаря – точно так же снаряженного, как и тот, что был на звероптице, а когда тот обернулся на обращение, оказалось, что с лица этот воин чем-то похож одновременно на эллеральца и на нового товарища, Кальбара. Он коротко поинтересовался, зачем его окликнули. Язык, на котором они говорили, был Амиру незнаком, но юноша и так сообразил, о чем спрашивали взявшие его в плен у командира. Дескать, что с этим-то делать?

      Командир коротко неприятно засмеялся, бросил пару фраз и махнул рукой. Солдаты переглянулись, пожали плечами, и, когда один из них потянул из ножен меч, а второй снова ткнул Амира в спину, вынуждая наклониться вперед сильнее, юный всадник с ужасающей ясностью понял, какой приказ отдал тот рыцарь.

      – Ааааррргррр! – отчаянный вопль юноши почти сразу же превратился в гулкое низкое рычание, и на ноги вскочил уже не Амир, а огромный серо-черный волк-оборотень. Желание жить победило все прочие чувства, и оборотень в два рывка мощной пасти и пару ударов лапы разделался с солдатами, собиравшимися привести в исполнение приказ о казни лазутчика. Но этими двумя число врагов не ограничилось.

      – Тревога! – успел крикнуть кто-то из солдат. Амир-зверь воспринимал слова по их смыслу, но не ушами, но каким-то глубинным чутьем, и потому оборотень уже кинулся на него, и, налетев, разодрал, словно ссохшийся клок пергамента. Кровь густо окрасила уже изрядно утоптанную землю.

      Весь лагерь всколыхнулся, и солдаты, побросав все, чем занимались до этого, кинулись к возу с оружием. Кто-то, впрочем, попробовал позорно сбежать, но дезертиров прикончили свои же – рыцари, в отличие от солдат, не разоружались.

      Амир-оборотень зарычал еще более устращающе и бросился на имперцев, стремясь не дать им даже наспех вооружиться. Оборотню не стоило большого труда раскидать большую часть солдат, словно груду щепок, но нельзя сказать, что ему пришлось легко. Не ото всех арбалетных болтов он сумел увернуться, и не все из тех, что засели в его шкуре, были простыми – от некоторых наконечников раны горели, точно огнем, и очень мешали. «Серебро!» –