Первый. Второй том. Владислава Николаева

мундиров, даже когда чиновники были одеты в штатское у них сохранялось фирменное выражение лица, не дающее спутать их с другими смертными. Вещи студентов были уложены и на ближайшие двое суток вынесены в Храм, номера приведены в порядок и готовы встречать гостей.

      Я купила для Алцеста круглый пирог с клубникой и взяла паузу от праздника на десять минут, чтобы отнести его по адресу.

      Храм не имел от меня тайн и стоило подумать о библиотеке, не занят ли там её обитатель, как до меня донеслись голоса.

      – Я не стеснил тебя? – интересовался Алцест, шурша принесёнными вещами.

      – Это мои детские, – прямо сознался Маг.

      Алцест не смутился, что он, взрослый мужчина, тянул только на чужое детское добро:

      – Я рад, что избавил тебя от излишков… – маг взвесил в руках рубашки со штанами, – хотя, может, ты хранил их для детей?

      Тимур усмехнулся без особой радости:

      – Мир слишком тесен, чтобы я заводил детей.

      – Что же ты на неё смотришь? – с зеркальной невесёлой усмешкой спросил Алцест.

      – Любуюсь.

      Даже не отрицал…

      – Ты жестокий наблюдатель, – все отзвуки улыбки пропали с лица мужчины.

      – Наблюдатель по определению своему жесток, – Маг значимо смотрел в построжавшее лицо приятеля. Сейчас ярче, чем когда-либо, чувствовалось, почему Алцест не называет их общение дружбой.

      На последних словах я вошла в библиотеку. Не думала, что Маг появится здесь сегодня, откуда бы у него взялось время в день суда? Поверх одеяла Алцеста лежали принесённые вещи. Наверное, Тимур носил их лет в шестнадцать.

      – Забыла спросить вчера – ты не знаешь, где Алмаз? Прохор хочет взять развод…

      Я выдала Алцесту пирог, и он стал есть, словно выполнял работу, не изъявив благодарности.

      – …лучше это сделать, пока она не прочухала, что осталась без спонсора и не начала вешаться на него…

      Мы вышли из библиотеки на лестницу:

      – Вы поссорились? – решилась спросить я.

      – Пока нет, – безмятежно сообщил Маг. – Присматривай за моими… Если будут выставлять себя ослами – будь добра, реши вопрос тихо.

      И ушёл. Много хлопот, чтобы передать одежду.

      Я вернулась на площадь к празднующим. Некоторые адепты щеголяли в купальниках. По негласному дресс-коду в городе такая демократичность в костюме не поощрялась, но фестиваль был временем особым, когда купальники становились самой логичной и естественной формой одежды. В центре площади показывался групповой гимнастический номер с перебросом вместо ленты будто живой водной струи. Зрители ахали, не зная, что импровизированная лента упасть не может – с краешка площади на прихваченных из сада скамеечках сидели в панамках Линь и Тами, цокая языками и восхищаясь движениями гимнастов. Я улыбнулась безобидному фокусничанью.

      Щёлкало чьё-то портативное фотоустройство. Точно, опять та пара, что была на «осаде». Звук аппарата конкурентов бесил нашего Гришку. Надо же, без напоминания вышел из редакции, прихватил свой тяжеленный фотоаппарат и теперь с видом мученика