Петербургская литература. Альманах 2022. Сергей Анатольевич Шаповалов

Семёнович. – Надо сниматься и двигаться к дому», – решил окончательно.

      – Севостьянову на санки! – приказал, понимая, что больная Наталья не пройдёт и десяти шагов. – Детишек закутайте и тоже на санки. Остальным – пешью. Выдвинемся завтра утром.

      Наталью лихорадило уже больше недели. Прасковья Макаровна отпаивала её отваром коры дуба,  аира и корня валерианы, которая во множестве торчала из-под снега в болотной низинке, но мучительная боль по-прежнему ломила  виски, выворачивала живот. Когда по телу пошла красная сыпь, сомнений не осталось – нагрянул тиф.

      «Молочка бы для поддержки, да где ж его взять? – думала Сепачёва, готовя обессиленную золовку в дорогу. – Ну, ничего, доберёмся до дома, там и стены помогут! Если банька уцелела,  вшей в момент выведем, из одежды кипятком выварим».

      – Мамочка, как ноги твои? Сдюжешь пешком? – жалостливо посмотрела на Ефросинью Фёдоровну, сгорбленную, с еловым кийком в руках,  постаревшую за последние месяцы, будто за годы.

      – Можа і павалюся дзе, калі Бог не дапаможа, – смиренная улыбка озарила  её вымученное морщинистое личико.

      Двигались медленно. Василий Семёнович волок санки с Натальей. Нина и Вовка, спотыкаясь, падая, упорно тащили Галю с Ларисой. Останавливались, поджидали отстающих, прислушивались к звукам канонады.

      – Кажется, в самое пекло идём! – после очередного орудийного залпа тревожно заметила Прасковья Макаровна, поправляя на плече мешок.

      – Типун тебе на язык! – проворчал Сепачёв. – Далеко до передовой, да нам туда и не надо. Просто наготове будем, чтобы сразу к нашим.

      Всё чаще приходилось обходить огромные воронки, зияющие чёрными пастями среди пышного снега, обсыпанного земляной крошкой мёрзлых комьев, перелезать через обугленные, вывороченные  взрывами или срезанные снарядами, точно лезвием,  деревья.

      – Впереди поляна, сделаем привал! – предложил Сепачёв, ускоряя шаг, но едва не споткнулся о торчавший из-под снега немецкий сапог. Осторожно обогнул лохматую ель – фриц с перекошенным ртом смотрел на него мутными, застывшими глазами. Рядом ещё один, и ещё… Всюду мёртвые немцы, припорошенные утренним снежком.

      Василий Семёнович поднял руку:

      – Передышка отменяется! Обходим слева. Скоро выйдем из леса, тогда   отдохнём,  – и с омерзением сплюнул в сторону поляны.

      Беженцы растянулись по голому заснеженному полю длинным, медленно движущимся караваном.  Уставшие дети просились на руки к матерям, те, обессиленные, уговаривали:

      – Ещё чуть-чуть. Скоро снова отдохнём. Надо до кустов дойти. Здесь мы, как на ладони.

      – Поле-то козловское как-будто? Козлы скоро? – вертела головой Прасковья Макаровна.

      – От Козлов одни трубы остались, – Ефросинья Фёдоровна,  волокущаяся след в след за дочкой, оглянулась и, потеряв равновесие, шагнула в сторону. Оглушительный взрыв вспорол замёрзшее  поле,  хлестнул месивом грязи, снега и крови по припавшим к земле людям.

      Сепачёв