Дети войны. Нина Рябова

в довоенную пору, в деревнях Алфёровской и Шилыково бывали большие гулянья, играли гармони, люди пели, плясали.

       Война… Всё затихло.

      – Гали́н, приходи к нам, ведь праздник, – необычным голосом произнесла Зоя, подруга матери.

      Она осталась с четырьмя детьми одна. Домишко, что стоял рядом с нашим, развалился, и брат купил ей домик в соседней деревне.

      И мы стали собираться «к Зоиным» (так говорили у нас).

      Бабушка, у которой мы жили, почему-то плакала, пыталась что-то найти в ларе – это такой большой ящик, где хранили муку, крупу. Потом вдруг хлопнула себя по бокам, пошла к выпорхнувшей из гнезда курице (у нас была одна-единственная пеструшка и красивый петух), взяла ещё тёплое яичко, остановилась, подумала о чём-то… Вернулась и взяла из гнезда подклад[9]. (Этого никогда не делали! Курица найдёт другое место, будет нести яйца и сядет высиживать цыплят.)

      Сразу повеселев, бабушка налила в самовар воды, положила туда яйца. (У нас самовар был особой формы – яички не проваливались, так варили всегда. Только теперь это было редко: их надо сдавать, был такой налог.)

      – Вот, Галина, гостинец Зоиным деткам! – бабушка протянула четыре половинки (каждое яйцо она разрезала вдоль).

      И вот мы в гостях. Нам, детям, дали целое решето яблок.

      – С нашей яблони, с верхушки. А внизу мы уже давно объели, – сообщила младшая из девочек.

      – Играйте, вот вам тряпочки, – говорит тётя Зоя. – На улице дождь. Куколок делайте, пошлёте бабушке Ираиде за гостинец.

      Женщины молчали. Каждая думала о своём. Но вот Зоя Васильевна посмотрела на шкаф, который не успели увезти старые хозяева… Встала на табурет, сняла гармошку.

      – Гурькя, попиликай!

      Мальчик удивлённо посмотрел на мать.

      – Садись, садись, попиликай! – она поставила гармошку на сынишкины худые колени, обтянутые заштопанными штанами.

      Мальчик нажал на кнопочки, растянул меха.

      Первый звук – и… запела моя мама. Она всегда запевала первой.

      Задушевная подружка!

      Моего-то милушку

      Двадцати семи годков

      Положили в могилушку.

      Мальчику стало страшно… Но теперь продолжила Зоя Васильевна:

      А я ещё бы покосила

      По траве по ветошной.

      А как бы старая гуляночка

      Да ум топерешной…

      Голос матери успокоил, мальчик нашёл нужный такт, но больше никто не пел… Все молчали.

      – Ой, Зоя… давай хоть в праздник поговорим, может, легче будет. Я очень жду Шуру. Пусть бы какой угодно, без руки, без ноги… Лишь бы пришёл… Я и пиджак его просушила, и рубашку прогладила… Зоя, милая Зоя… Ты знаешь, как я его жду?..

      Женщины тихо поплакали…

      – Галин, ведь и правда… В госпиталях, говорят, очень много инвалидов, раненых. Может, лечат его…

      – Знать бы – где? Ведь и спросить не у кого.

      – Говорят, в Боровикове есть старуха… Гадает.

      – Нет, Зоя! Не гадала я никогда и не буду.

      – А ещё в Лещёве…

      – Нет,

9

Подклад – яйцо (настоящее или муляж-обманка), которое кладут в гнездо, если курица-несушка пытается высиживать птенцов.