Сердце волка. Андрей Дышев

понял, что разговор переходит в выгодное мне русло. Кажется, я знал то, о чем профессор предпочитал не распространяться.

      – Она мне рассказала, что в Киеве вам угрожали по телефону, – повторил я. – Требовали от вас какие-то исторические документы.

      – Болтун – находка для шпиона, – резюмировал Курахов. – А почему она рассказала об этом вам?

      – Когда-то я возглавлял частное сыскное агентство.

      – Ах, вот оно в чем дело! Значит, вы – сыщик?

      – Бывший сыщик, – уточнил я.

      – И никаким образом не связаны с этими, так сказать… Впрочем, мне и так уже ясно, – за меня ответил Курахов. – Я вас не разглядел. В истории вы, действительно, полный ноль.

      – Но, может быть, не совсем полный, – чувствуя себя задетым, попытался возразить я.

      – Полный, милейший, полный! – заверил меня профессор. – Впрочем, вы должны быть этому только рады, так как ваша неандертальская ограниченность в вопросах истории стала для вас же неопровержимым алиби… Что ж, тем лучше. На этой оптимистической ноте и завершим нашу, так сказать, полуночную беседу. Заявлять в милицию о случившемся я не буду, от нее мало толку. Ваши сыскные потуги прошу приостановить, я в них не нуждаюсь. И впредь все вопросы, касающиеся меня, решайте со мной, а не с Мариной.

      Он, в самом деле, намеревался подвести черту под нашим разговором, но я еще не выяснил главного: что он успел увидеть до того, как окликнул меня из-за дерева.

      – Извините, Валерий Петрович, – произнес я, – но приостановить свои сыскные потуги, как вы сказали, я не могу.

      – Что?! – Курахов вполоборота повернулся ко мне. – Что значит – не можете? Я не желаю, чтобы вы совали нос в мои дела! Слышите? Я не нуждаюсь в ваших услугах! Потрудитесь забыть о том, что произошло.

      – Профессор, речь уже идет не о ваших делах, а о тех, которые касаются лично меня.

      – Хулиганство в моем номере никак не может касаться лично вас.

      – Хочу напомнить, что сегодня пострадал не только ваш номер.

      – Правильно! – со злой улыбкой ответил профессор. – Вот и занимайтесь только этим номером! И чтобы я вас не видел под своими дверями!

      – Неужели вы не понимаете, – теряя терпение, громко, почти криком, сказал я, – что все это – дело рук одного человека или одной группы людей!

      – Что – "все это"?

      – Обыск в вашем номере, – стал перечислять я, не сводя глаз с лица Курахова. – Ограбление номера молодоженов. И, наконец…

      – Все! – вдруг перебил меня профессор. – Достаточно. Ваши проблемы мне ни к чему. Дальнейшее меня не интересует.

      – Вы знаете, о чем я хотел сказать?

      – Нет, я ничего не знаю.

      – Но вы же видели…

      Курахов взмахнул рукой перед самым моим лицом.

      – Я ничего не видел! – с угрозой в голосе произнес он. – Запомните: я ничего не видел и ничего знаю. И не смейте впутывать меня в свои делишки. Не надо, не пытайтесь мне сказать что-либо еще – я закрою уши.

      – Хорошо, – устало ответил я, понимая, что Курахов под угрозой смерти не станет слушать меня. – Я буду говорить только о том, что