Торговцы жизнью. Николай Басов

кабины разбившейся лодки, он орал, что полетные карты, по которым любой недоумок может определить положение Боловска, – преступление перед городом. Во-вторых, он почему-то стал возмущаться, что они вообще берут какие-то карты с собой.

      – Вам что, памяти маловато? Не можете запомнить, в какую сторону летите, зачем и что должны на месте сделать? Вы что – Ляпидевские, Чкаловы, или лавры Расковой вам покоя не дают? Всего-то пара часов лету, все видно как на ладони…

      Вот последнего Ростик и не сумел уже снести. Все происходящее становилось слишком явственным примером кабинетной истерии, когда менее чем за сутки, навоображав себе невесть что, в отрыве от реального положения вещей, и Дондик, и, очевидно, Председатель прошли путь от относительно спокойного восприятия необходимости полетных карт для пилотов до откровенно унизительной для всех, бессмысленной ругани.

      – А что это ты на нас кричишь, капитан? Или тебе лавры Жданова и Хрущева покоя не дают?

      – Что?

      Ростик встал, посмотрел на присмиревших ребят. И вдруг, даже под этой внешней покорностью, отчетливо увидел пробуждающийся гнев. И понимание, что унижение, на которое их сюда привели, не такая уж неизбежная и обязательная вещь, как на далекой Земле.

      – Пошли, ребята. Пусть этот… капитан прежде сообразит, что все, к кому эти карты могут попасть, уже сорок раз проверили, где находится город и кто в нем обитает. А потом поучится достойно вести себя.

      – Да как ты смеешь, мальчишка?..

      – Как ты, офицер, которого я уважать начал, можешь орать, как базарная торговка?!

      Больше Ростик даже не оборачивался. Он вышел и так хлопнул дверью, что чуть не пришиб последовавшего за ним Антона.

      По дороге на аэродром Ким вдруг развеселился.

      – Нет, Рост, что хочешь говори, а с нервами у тебя не в порядке.

      – Это почему же?

      – Это капитан, он к Председателю – без стука…

      – Если Председатель не поглупел, то сумеет во всем разобраться. А если не сумеет… Тогда и другого найти можно.

      – Ого! – сказал Ким.

      – Так это же политика, – заметил Антон.

      – Ну и что? Ну, политика? – Ростик покрутил головой. – Вы поймите, лопухи, мы им нужны больше, чем они нам. Вся эта политическая кодла, если что-то не так сделает… Я первый в набат ударю.

      – Запретят они тебе летать, – вдруг погрустнел Ким, – и узнаешь, что они за кодла.

      – И о набате – так они и дали тебе ударить!

      – Все равно, не позволю, чтобы всякий чекистский жлоб на меня орал с идиотскими претензиями… Ведь идиотские же претензии?

      Они прошли сотню шагов молча. Ребята взвешивали, насколько прав был капитан, а потом, кажется, постарались понять, что имел в виду Ростик, когда говорил о том, что дварам известно о Боловске. Наконец Ким кивнул.

      – Да, наверное, идиотское требование. Но и карты идиотские, без компасов, без надежных промеров расстояния, с какими-то закорючками вместо условных обозначений… Это не карты, конечно.

      И все-таки первое, что на аэродроме сделал Ким –