Наш адрес – Советский Союз. Сборник

принудительные работы. Лёва страшно смутился, когда нравившаяся ему девочка увидела его с метлой в руках, – низко опустил голову.)

      «Решив еврейский вопрос», оккупанты остальное население города, в общем, оставили в покое. Как ни странно, при «новом порядке» многим жителям даже были выделены квартиры – те самые, оставшиеся от евреев, – и после ухода немцев это жилье, представьте, так и осталось за последними хозяевами. По крайней мере, так рассказывала мама. Вот только им с моей бабушкой пришлось до самого отъезда к отцу, которому наконец разрешили поселение в Самарканде, жить на съемных квартирах, терпя издевательства и грубость хамов-хозяев. Насмешка, не раз слышанная мамой в юности: «Ну, ваше сиятельство, как ваши обстоятельства?..» Эту подлую присказку я услышала впервые именно из ее уст, из ее рассказов, а потом уже прочитала в бунинской «Холодной осени». («…И горести моей прекрасной мамы прощаю я неведомо кому…»)

      В 1948-м Иосиф Захарович после долгих хлопот все-таки получил разрешение на вызов семьи и перевез жену и дочь в Самарканд. А в середине пятидесятых темноглазая красавица, только что окончившая Самаркандский медицинский институт, отрабатывала положенные два года на периферии – в знойной, пыльной Бухаре. И… меньше всего рассчитывала остаться здесь навсегда. На местных кавалеров не бросала и взгляда. В Ташкенте ее ждала давняя мечта – Консерватория, куда она поступила параллельно с учебой в СамГМИ и где уже успела проучиться заочно один курс. Вот только окончить ее так и не довелось: краснодарско-кисловодская армянка Жанна Арутюнова вышла замуж за моего отца. Хоть не была похожа на Целиковскую и ни разу за всю свою жизнь не приготовила плов. К тому же – «не той» национальности для ирано-таджикской семьи с патриархальными традициями. К тому же – разведенная и с ребенком… Словом, не подходила она Махмуду Хамидовичу никак. И все-таки оказалась самой прекрасной из всех женщин в мире.

      Пианисткой мама моя так и не стала, хотя ей прочили яркое будущее концертирующей исполнительницы. Вместо этого она сорок лет проработала врачом-педиатром, заслужив славу лучшего в Бухаре диагноста. До сих пор, когда бываю в родном городе, ко мне подходят на улице люди: «Вы не дочь той красивой седой дамы-доктора? Она лечила моих детей… моих внуков…»

      …Лежу с открытыми глазами

      В безмолвной, непроглядной мгле,

      С надеждою, что Бог над нами,

      Быть может, вспомнит обо мне.

      Пошли мне сон, великий Боже,

      Чтобы, не мучая меня,

      Настал небесный день погожий,

      Сменив печаль земного дня.

      Эти строки мамочка моя написала незадолго до своего ухода.

      Они прожили вместе до 91-го, когда папы не стало. Теперь тот самый «небесный погожий день» настал и для мамы…

      А у меня – старшая сестра и лучший на свете брат.

      Спасибо, папа, за твою Победу! За то, что вернулся живым. И еще – что выбрал, полюбил и заставил полюбить себя именно мою мамочку. Спасибо за жизнь!

      100 лет СССР. Великая Отечественная война

      Елена Айзенберг-Гальперина

      (Германия)