Наш адрес – Советский Союз. Сборник

Татьяны к началу Великой Отечественной войны семеро детей. Четверо старших к тому времени уже обзавелись семьями и разъехались по разным городам. Дома остались две младшие девочки – двух и семи лет – да один из мальчишек, уже повзрослевший – Василий, или, как его называли дома, Васютка. Было ему шестнадцать лет. Окончил он в школе только семь классов и пошел трудиться в колхоз, чтобы помогать семье.

      В начале войны, когда началась мобилизация мужчин на фронт, деду Ивану было уже больше пятидесяти лет, его в армию не призвали, а так как он был грамотным, назначили вместо уходившего на войну председателем сельсовета.

      Васютка просился на фронт, а его по недостатку положенного возраста не призывали.

      Те места, где они жили, бои обошли стороной. Только в то время военной жизни всем доставалось несладко.

      Год еще трудился Васютка, как взрослый мужик, на колхозных полях и везде старался успеть да дома помочь. Но пришел срок, и получил Васютка повестку явиться на сборный пункт. Проводили его и стали ждать весточек с фронта. Приходили письма не очень часто, коротенькие и с обещанием скоро вернуться.

      В дома односельчан одна за другой приходили похоронки. Все труднее было ожидание. Год прошел, и другой… Шли письма до 1944 года. И в госпитале он с ранениями побывал, оттуда – в строй. Военные сводки давали надежду на скорую победу. Однако не суждено ему было вернуться… Ближе к победной весне пришла в дом черная весть о его гибели. Черствые строки, которые, казалось, уже намозолили глаза всем, увидевшим горе, теперь прочла и мать: «В боях за освобождение… погиб смертью храбрых».

      Держала Татьяна в руках письмо, а рядом две девочки, подросшие, смотрели на мамины слезы и тоже в плач. Вытерла мать глаза да пошла в сенцы к жернову намолоть ржи на лепешки, чтоб накормить семью. Только тогда дала волю слезам – лились они ручьем в муку, только этих слез никто не видел. Когда к вечеру вернулся Иван домой, без слез подала она ему листок. Ушел муж в хлев, долго не возвращался в избу, а вернувшись, сказал: «Надо жить, мать, и для детей, и за него». Никому не рассказывали о своей беде, и каждого односельчанина, ждущего кого-то из родных с фронта, успокаивали: «Ждите, верьте, придет…»

      Недалеко от деревни был сад, посаженный еще помещиками, которым когда-то принадлежала деревня. Называли этот сад в деревне барским. В том саду росло много фруктовых деревьев и экзотических растений, приносящих в прошлом гордость как хозяину, так и деревенским жителям.

      Во время войны, когда уголь не завозился, при наступлении холодов топить в избах печи было нечем, и шли люди вырубать деревья в том саду. Однако правление сельсовета постановило во что бы то ни стало сохранить сад. Иван, знавший к тому времени все посадки в саду, часто уходил в сад, ссылаясь на необходимость охраны, и чтобы побыть одному.

      Пришел май 1945 года. Люди праздновали Победу. Весна выдалась такой солнечной, нарядной, как будто вся природа ликовала вместе с победителями. Принес Иван домой саженец вишни из того сада. Сказал: «Нет у нас ни места,