Равнобесие. Николай Бизин

и мне не пришло время отрекаться от власти, дабы спокойно выращивать капусту.

      Но, как я уже указывал, действия моих убийц очень напоминали заговор против Калигулы. Как бы всё происходило дальше, если бы я дал событиям естественный ход? А вот так, примерно: «Калигула вышел из театра. Его ждали носилки, чтобы отнести в новый дворец кружным путем между двумя рядами гвардейцев. Но Виниций сказал:

      – Давай пойдем напрямик. По-моему, греческие мальчики ждут там у входа.

      – Хорошо, пошли, – согласился Калигула.

      Кое-кто из зрителей хотел последовать за ним, но Аспренат отстал и оттеснил их обратно.

      – Император не желает, чтобы его беспокоили, – сказал он, – убирайтесь! – и велел привратникам закрыть ворота.

      Калигула подошел к крытой галерее. Навстречу ему вышел Кассий и спросил:

      – Какой сегодня пароль, цезарь?

      Калигула сказал:

      – Что? А, да, пароль. Кассий. Я дам тебе прекрасный пароль: «Юбка старика».

      Тигр спросил из-за спины Калигулы: «Можно?» – это был условный сигнал.

      – Бей! – крикнул Кассий, выхватывая из ножен меч и изо всех сил ударяя Калигулу.

      Он хотел рассечь ему череп до подбородка, но, ослепленный яростью, промахнулся и попал между шеей и грудью. Главный удар пришелся по ключице. Калигула пошатнулся от боли и изумления. Он в ужасе оглянулся по сторонам, затем повернулся и побежал. Однако Кассий успел еще раз ударить его и рассек ему челюсть. Затем Тигр повалил Калигулу на землю ударом по голове, но тот медленно поднялся на ноги.

      – Бей снова! – закричал Кассий.

      Калигула возвел глаза к небу, на лице его отразилась мука.

      – О, Юпитер! – взмолился он.

      – Изволь! – вскричал Тигр и отсек ему руку.

      Последний удар острием меча в пах нанес капитан по имени Аквила, но и после этого еще десять мечей вонзились в грудь и живот Калигулы, чтобы не было сомнений в его конце. Капитан по имени Бубон погрузил руку в рану Калигулы на боку и облизал пальцы.

      – Я поклялся, что буду пить его кровь! – крикнул он.» (Роберт Грейвс, «Я, Клавдий»)

      Я (не тогда, а сейчас, и не Клавдий, но Доминициан) спросил:

      – Кто из вас поклялся, что будет пить мою кровь? – совершенно без задней мысли о «плоти и крови бога», пия кою, сами мы обожимся.

      Они затрепетали. Следовало ли ожидать иного? Нет, ибо меня охраняли системно. В каждой стене были ниши, в которых мог поместиться не вовлечённый в заговор воин. В потолке были отверстия, вполне подходящие для стрел или дротиков какого-нибудь (опять-таки не вовлечённого в заговор) воина… Разумеется, они затрепетали потому, что были уверены лишь в себе, а не в цепи событий.

      – Я всего лишь хотел узнать, как могли бы развиваться события, – сказал я им.

      – О чём ты, император? – изумились мои заговорщики. – Мы поклялись показать тебе, насколько ты невнимателен к собственной безопасности!

      Воистину история повторяется. Но не виде фарса, а в виде усердия свободных