Четыре месяца темноты. Павел Владимирович Волчик

за шиворот бумажки, связывая шнурки от разных ботинок, разрисовывая чужие затылки и плюясь водой. Больше всех обычно достается Куницину, однажды у него даже пошла носом кровь из-за того, что на ледяной горке ему «кто-то сел на лицо».

      Учитель физкультуры понимал, что они опять обсуждают его руку, поэтому не слишком останавливал их – пошепчутся и успокоятся.

      – Ого!

      – Что ты?

      – Ну, у него и бицепс на другой, здоровой…

      – Ну и что… у моего бати больше будет.

      «Эти еще ничего, – думал Штыгин, – как щенята: тело выросло, а остальное…»

      Он тревожно посмотрел в сторону раздевалок.

      – Кто еще не вышел?

      Он сверился со списком. Ну конечно, не хватает только демонов. Вот кого следует опасаться!

      Их трое. Один не похож на другого. Только он вспомнил о них, как двое вышли из дверей – вальяжно, через пять минут после звонка, всячески привлекая к себе внимание. Один пил на ходу лимонад, другой жевал завернутую в пакет пиццу.

      – Мы опоздали, можно войти? – говорит самый высокий из них, широкоплечий, наглым голосом. Кожа его всегда смугла, голову покрывают короткие черные кудри. В правом глазу, когда он смотрит, появляется холодный надменный блеск. В его походке и движениях сквозит такая самоуверенность и дерзость, что не верится, как он может ходить невредимым по свету, как никто еще не обломал эту терновую цепляющуюся ветвь, как не втоптали в землю эту ядовитую рептилию. Злой невидимый огонь играет на его лице, кривит в усмешке губы, и сверкающий глаз словно говорит: вы ничего не можете мне сделать. Вы бессильны.

      За его плечом появляется второй – с бесстыжим упитанным лицом. Как и первый, он всегда выглядит отдохнувшим, румяным, потому что не имеет в жизни никаких утомительных занятий. Глаза его пусты от вечной праздности, в голове как будто совсем нет мыслей. Он жует пиццу с колбасой и прячется за широкой спиной первого демона. Его губы перепачканы, он вытирает их рукавом и глядит сальным взглядом на Ергольцеву в шортах. Потом смотрит наверх, на свою челку, выкрашенную в желтый цвет и стоящую дыбом. Проводит толстыми пальцами по выбритому машинкой узору над правым ухом. Нетерпеливым пинком он подталкивает первого демона вперед и размеренным шагом движется к строю.

      Как только они становятся в линию, первый обнимает девушку с голубыми глазами и прямыми русыми волосами, так ровно лежащими вокруг ее лица, словно она расчесывала их часами. Поглядывая сверкающим глазом на учителя, он склоняется и целует ее в ухо. Но отвратительнее всего Штыгину то, что она не отстраняется, а, поджимая руки, томно улыбается. Взгляд ее вдруг делается таким же пустым, как у второго демона.

      Все это произошло в одно мгновение, а Роман Андреевич вспомнил, что она еще недавно была отличницей и успевала не только в спорте, но и по другим предметам. Он с омерзением ощутил, какого рода лень охватила ее и почему теперь она не хочет сдавать нормативы, которые раньше сдавала с легкостью.

      И как будто вводя ее в сладкий смертельный сон, рядом всегда кружит смуглый демон – второй из шайки. Он знает,