Частные случаи ненависти и любви. Виктория Черножукова

многозначительная нотка. – Латгальский корреспондент газеты «Сегодня». Я – Рюмин.

      Лиза машинально кивнула. Юрий как будто даже обиделся.

      – Между прочим, «Сегодня» – главное русскоязычное издание в Латвии!

      – Ну прости. Я ведь не в теме, – примирительно улыбнулась Лиза. – А я учусь в СПбГУ на историческом… Так поможешь?

      Она откровенно заигрывала: мерцала глазами, вертелась, поправляла волосы, игнорировала поскуливающий уведомлениями телефон.

      Юрий кивнул, челка просыпалась на лоб, и он с мальчишеским недовольством убрал ее на место.

      – Надо подумать, кто может знать… Та же Янсоне… Могу сам позвонить ей или дать тебе ее номер… как хочешь… Кто еще?.. – Рюмин поскреб подбородок. – Мелдерис? Подожди! – Это «подожди» на фоне предыдущего рассеянного шелеста прозвучало внезапно громко. – Точно! Бронислав Давидович Фишман. Он мой хороший знакомый – я с ним как раз материал делал… Он, конечно, уже давно пенсионер, но очень позитивный. У нас есть такая организация – бывших юных узников нацизма. Я там немного помогаю… Ну, мелочи разные… И воспоминания записываю. Знаешь, – Юра внезапно очень серьезно посмотрел на Лизу, – они ведь уже очень старенькие… и столько пережили… Бронислав Давидович, например, здесь, в Даугавпилсе родился. Когда война началась, ему шесть лет было – вообще непонятно, как уцелел…

      – Ты уверен?

      – В чем? – Юра недоуменно вскинул брови.

      – Ну что он помнит… Просто возраст уже… Прости, я не знаю, как сказать. Грубо получается.

      – Нет-нет! Даже не представляешь, как он соображает! – заверил Юра. – Тебя надо обязательно с ним познакомить.

      – Когда?

      – Сейчас позвоню, узнаю. – Он полез в карман, достал пожилой айфон с истрескавшимся стеклом и стал медленно листать список контактов. – Бронислав Давидович – он офигенный! Профессор. В универе историю преподавал. Его лекции со всех курсов ходили слушать. И книгу написал – «Дети в гетто» называется. В Даугавпилсе во время войны было большое еврейское гетто и лагерь для военнопленных… Бронислав Давидович? Здравствуйте! Это Рюмин. Юра Рюмин. Да. Как вы себя чу… Хорошо-хорошо… Я не за этим… Вы гостей принимаете? С тортом, но по делу… Я не один, можно? Ну Бронислав Давидович! Просто знакомая одна… Она из Петербурга… Вы нам нужны как историк!.. Да, именно вы… Нет, только с тортом! Лия Брониславовна с меня слово взяла… Спасибо! До завтра, Бронислав Давидович!

      Рюмин сунул телефон обратно в карман, почему-то смутился и, глядя куда-то мимо Лизы, пояснил:

      – Завтра к одиннадцати ждет. Дня. Только я должен предупредить: у него такое чувство юмора… своеобразное… В общем, сама увидишь.

      Повисла пауза. Лизе совершенно не хотелось прощаться. Ей было и весело, и чуть-чуть лестно от его неловкости. Похоже, она ему понравилась. А еще Юра так ворковал со своим Плейшнером, как будто тот был не старичок-профессор, а любимая девушка. Короче, Юра оказался супер. Требовалось срочно что-то придумать.

      – Спасибо! Просто