Частные случаи ненависти и любви. Виктория Черножукова

тип – «вечный студент». Такие в позапрошлом веке или умирали в двадцать лет от чахотки, или становились светилами науки. Не она одна чувствовала в нем масштаб: прочие, не исключая Виктора, к нему явно прислушивались.

      Егорыч улыбнулся.

      – Елизавета вовсе не обязана разделять нашу точку зрения. В конце концов, ситуация, в которой мы живем, со стороны может выглядеть принципиально иначе.

      То, что о ней заговорили в третьем лице, рассердило Лизу.

      – Вот именно. Не вижу смысла продолжать дискуссию. – Она независимо пожала плечами. – Пусть каждый останется при своем мнении. Я лично убеждена: отрицать оккупацию глупо. Это значит отрицать очевидное. Как вы сами-то не замечаете, что вы – продукт советской пропаганды? Или уже путинской?

      – Знаете, очень просто все списать на пропаганду, – как можно нейтральнее произнес Егорыч. – Однако факты есть факты: первая русская школа появилась в Латвии при Екатерине Второй. У коренных, с позволения сказать, народов на тот момент литературный язык отсутствовал. Мы можем рассматривать русские школы как историческое наследие страны. Вы же не против сберечь историческое наследие, Елизавета?

      Попытка перевести разговор в отвлеченное русло не удалась.

      – Я плачу здесь налоги! – не унимался Виктор. – И хочу, чтобы в школах, которые на эти налоги содержат, учили по-русски! Чтобы моя дочка…

      Но Лиза безжалостно отсекла конец его фразы.

      – Ваша дочка, Виктор, будет учиться вместе с латышскими детьми, научится говорить на латышском языке и, когда вырастет, сможет жить в свободном, открытом обществе без границ. Без внешних и внутренних, кстати, границ. И не будет тратить свое время на войну с ветряными мельницами.

      Виктор внезапным точным движением послал недопитую бутылку в ближнюю урну, взмахнул опустевшей рукой:

      – Это мы еще поглядим! – фыркнул он.

      Лиза насупилась и уставилась на белоснежные носы своих кед. Этим людям нравилось заблуждаться, им не нужна была правда. Глупо было распинаться перед ними.

      – Лиза, вы зря расстраиваетесь. – Санчес легко тронул ее за рукав. – А бутылками кидаться некультурно, Витя. Ты просто злишься, что мы все с пивом, а тебе должность не позволяет. И это справедливо. Депутаты не должны выпивать в общественных местах.

      Александра по имени никто в компании не называл: или «Санчес», или «Амиго». На испанца он никак не походил, чем-то напоминал Джонни Деппа в «Плаксе» и был одет в романтическом стиле восьмидесятых: черные джинсы, белая футболка, косуха.

      – Между прочим, – продолжил он, укоризненно глядя на товарищей, – с нами прекрасная дама, а вы только о политике. Давайте уже поговорим о чем-нибудь интересном для гостьи. Скажите, Лиза, вам понравился наш городок?

      – Да. Спасибо, – сердито выдавила она.

      Этот куртуазный заход опоздал. Она не собиралась и дальше оставаться в обществе этих агрессивных ватников.

      – Вы меня извините. Я пойду. Очень устала. – Лиза поднялась со скамейки и, не взглянув на Юру,