Пятое время года. Ксения Михайловна Велембовская

заметив, что он не один.

      Обстановка большущей комнаты, где за длинным столом собралась шумная, веселая компания – человек десять военных и пестро разодетых женщин, удивительно похожих одна на другую, – потрясла бы любого. Бронзовая, с бесчисленными хрустальными подвесками люстра, инкрустированная мебель, бархатные стулья с позолоченными ножками-лапами, маленький клавесин – все было старинным, бесценным, уникальным. Если бы не безвкусные, дешевые литографии в сусальных рамах, то вполне можно было подумать, что дружеская пирушка происходит в зале какого-нибудь музея.

      – Штрафную Орлову! Штрафную!

      Маленький полковник в расстегнутом мундире и с красным, потным лицом, перевалившись через стол, налил Лене полный-преполный бокал водки и потянулся с бутылкой к другому бокалу.

      – Нет-нет! Спасибо, я не пью водку.

      Полковник был искренне удивлен – застыл с бутылкой в руке и вдруг очень добродушно сощурился:

      – Тогда, може, винца? Эй, Магда, вина тащи! – выхватил бутылку у вбежавшей в комнату белокурой девушки, наполнил бокал до края и тяжело опустился на стул. – Теперь давай, товарищ Орлов, тост за мою жинку!

      Страшно и подумать было, что Леня выпьет такое количество водки, однако он ничуть не сопротивлялся: уже приготовил кусок черного хлеба и наколол вилкой селедку.

      – Товарищи, предлагаю поднять тост за здоровье нашей многоуважаемой Валентины Егоровны! Пожелаем ей крепкого здоровья, большого личного счастья и любви…

      – Иван Саввич, уж вы расстарайтеся нынче насчет любови! – визгливо выкрикнула похожая на старую куклу женщина с красным бантом в рыжих волосах. Все почему-то покатились со смеху, а Леня игриво погрозил ей пальцем:

      – Чего ж ты меня перебиваешь-то, Шурочка? Нехорошо! Ладно. Короче говоря, поздравляю нашу дорогую Валю! Самую красивую девушку в Берлине и верную боевую подругу Ивана Саввича! – Леня чокнулся с хозяйкой, низко склонившись к ней, – наверное, опять поцеловал – и выпил весь бокал залпом, до дна. Занюхал хлебом, закусил селедкой и лишь тогда уселся рядом и обнял за плечо: – А это, вот, моя супруга Нина. Прошу любить и жаловать!

      Оживленные, раскрасневшиеся гости чокались, пили, ели, смеялись. Никто и головы не повернул в сторону «супруги» полковника Орлова. Скромненько одетая, она не вызвала у этих немолодых, занятых своими разговорами людей ни малейшего интереса.

      Плеча коснулась чья-то рука. За спиной сидящего справа хмурого подполковника по-дружески моргнули добрые глаза под пушистыми бровями.

      – Здравствуйте, Ниночка.

      – Ой, Лева! Здравствуйте.

      – Не грустите.

      – Я и не грущу. Все хорошо.

      Ничего хорошего не было. Совсем позабыв о жене, Леня опять что-то шептал на ухо хохочущей Валентине Егоровне, а молчаливый сосед справа опрокидывал в рот одну рюмку за другой и беспрерывно курил, гася папиросы о прекрасную фарфоровую тарелку.

      Сказочной красоты саксонский сервиз ни у кого из гостей не вызывал