Шутовской хоровод. Эти опавшие листья. Олдос Хаксли

я вам прочту одно из них, – сказала миссис Вивиш. – «Картина – это химическое соединение пластической формы с духовным значением».

      – Ну и ну! – сказал мистер Меркаптан.

      – «Те, кто считает, что единственно важное в картине – это пластическая форма, подобны тем, кто воображает, что вода состоит из одного водорода».

      Мистер Меркаптан скорчил гримасу.

      – Что за слог! – воскликнул он. – Le style, c’est l’homme[62]. У Липиата стиль отсутствует. Следственно – неизбежный вывод, – Липиат не существует. Нет, вы только посмотрите! Какие кошмарные nu! Вроде Карраччи с кубическими мускулами.

      – Самсон и Далила, – сказала миссис Вивиш. – Вам прочесть?

      – Ни в коем случае.

      Миссис Вивиш не настаивала. Казимир, подумала она, вероятно, думал о ней, когда писал это стихотвореньице о Поэтах и Женщинах, распятом гении, страданиях и шедеврах, рождающихся в муках. Она вздохнула.

      – А эти леопарды очень недурны, – сказала она и снова заглянула в каталог. – «Животное – символ, и его форма полна глубокого смысла. В длительном процессе приспособления эволюция утончила, упростила и сформировала тело, так что каждая часть его выражает одно желание, одну-единственную цель. Тело человека, ставшего тем, что он есть, путем не специализации, но обобщения, ровно ничего не символизирует. Человек – символ всего решительно, от самой уродливой и свирепой животности до высшей духовности».

      – Какой ужас, – сказал мистер Меркаптан.

      Они подошли к полотну, где были изображены горы и огромные облака, похожие на рождающиеся статуи.

      – «Воздушные Альпы», – прочла миссис Вивиш.

      Воздушные из янтаря и снега Альпы,

      Юноны плоть и алебастр грудей,

      Изваянных рукой неверной ветра…

      Мистер Меркаптан заткнул уши.

      – Не надо, не надо, – взмолился он.

      – Номер семнадцатый, – сказала миссис Вивиш, – называется: «Женщина на космическом фоне». – Женская фигура стояла, прислонившись к столбу, на вершине холма, а позади нее простиралась синяя звездная ночь. – Внизу написано: «Для одного, по крайней мере, она больше, чем звездная Вселенная». – Миссис Вивиш вспомнила, что Липиат сказал ей однажды нечто весьма похожее. – Очень многие вещи Казимира напоминают мне, – сказала она, – итальянские рекламы вермута. Знаете – Чинцано, Бономелли и тому подобное. Мне очень жаль, но это так. Эта женщина в белом, достающая головой до Большой Медведицы… – Она покачала головой. – Бедный Казимир!

      Мистер Меркаптан ревел и визжал от хохота.

      – Бономелли, – сказал он, – совершенно точно. Вы – великий критик, Майра! Преклоняюсь перед вами. – Они двинулись дальше. – А это что за маскарад? – спросил он.

      Миссис Вивиш заглянула в каталог.

      – Судя по названию, Нагорная проповедь, – сказала она. – И знаете, мне это почти нравится. Вся эта толпа на склоне холма и единственная фигура на вершине, по-моему, это очень драматично.

      – Но

62

Стиль – это человек (фр.).