Шутовской хоровод. Эти опавшие листья. Олдос Хаксли

включает в себя понятие “художник”; каждый Гений обладает, между прочим, и теми качествами, которые импотенты приписывают Художнику. Художник, не обладающий гением, – это строитель фонтанов, из которых не течет вода». Очень верно, – сказал мистер Клью. – Удивительно верно. – Он отметил абзац карандашом.

      Мистер Олбермэл произнес пароль.

      – Очень сильно сказано, – сказал он.

      – Я тоже всегда так чувствовал, – сказал мистер Клью. – Эль Греко, например…

      – С добрым утром! Что вы тут говорите насчет Эль Греко? – одним духом произнес чей-то голос. Тощий, длинный, обтянутый кожей скелет мистера Малларда возник перед ними, как призрак нечистой совести. Мистер Маллард писал каждую неделю в «Еженедельном обозрении». Он обладал огромными познаниями в области искусства и питал искреннее отвращение ко всему прекрасному. Из современных художников он признавал одного лишь Ходлера. Со всеми прочими он расправлялся с беспощадной жестокостью: в своих еженедельных статьях он разрывал их в клочья со священным рвением кальвинистического иконоборца, вдребезги разбивающего изображения Пресвятой Девы. – Так что вы говорите об Эль Греко? – повторил он. К Эль Греко он относился с особенно страстной ненавистью.

      Мистер Клью улыбнулся мистеру Малларду с таким видом, точно желая его умилостивить: он боялся его. Восторги мистера Клью ломаного гроша не стоили по сравнению с учеными и логичными презрительными отзывами мистера Малларда.

      – Я просто хотел привести его в качестве примера, – сказал он.

      – Надеюсь, в качестве примера неумелого рисунка, хаотической композиции, отсутствия формы, кричащего колорита и истерической тематики. – Мистер Маллард угрожающе оскалил зубы цвета старой слоновой кости. – Творчество Эль Греко может служить примером всего этого, и только этого.

      Мистер Клью нервно рассмеялся.

      – А каково ваше мнение об этих? – сказал он, показывая на полотна Липиата.

      – Весьма посредственная мазня, – ответил мистер Маллард.

      Молодой человек слушал, совершенно потрясенный. Похоже было, что в этом деле, сколько ни старайся, все равно ничего хорошего не получится.

      – И все-таки, – мужественно сказал мистер Клью, – мне нравится эта ваза с розами на окне с пейзажем позади. Номер двадцать девятый. – Он заглянул в каталог. – И тут насчет этой вещи прелестные стишки:

      О красота розы,

      Источающей добро и аромат!

      Кто созерцает эти цветы

      На фоне голубых холмов и спелых нив, тот знает,

      Куда ведет долг, и знает, что безымянные Силы

      В розе обретают свой голос.

      Просто прелесть! – Мистер Клью сделал еще отметку в каталоге.

      – Но тривиально, тривиально. – И мистер Маллард покачал головой. – Во всяком случае, стихи не могут служить оправданием плохой картины. Какое грубое сочетание тонов! И как неинтересна композиция! Эта отступающая вглубь диагональ – прием,