Самоубийство Пушкина. Том первый. Евгений Николаевич Гусляров

об этом вспоминала Вера Александровна Нащёкина.

      Друг его, князь П.А. Вяземский отмечает: «…краска вспыхивала на лице его. В нём этот детский, женский признак сильной впечатлительности был несомненное выражение внутреннего смущения, радости, досады, всякого потрясающего ощущения».

      «Рожа ничего не обещающая» – скажет, впервые увидевший его московский почт-директор Булгаков.

      Кто-то запомнил, как говорил о Пушкине Карл Брюллов:

      – Сразу видно счастливого человека. Так смеется, что вот-вот кишки увидишь…

      Наталья Николаевна как-то приревновала его и отвесила ему элементарнейшую из пощечин. Это разом привело его в великолепное настроение. Он почувствовал себя счастливым от такого неравнодушия и опять хохотал этим неповторимым смехом своим.

      «Смех Пушкина так же увлекателен, как его стихи» – пишет А.С. Хомяков.

      «Как он звонко хохотал» – вспоминает та же В.А. Нащекина.

      Вот Пушкин читает «Бориса Годунова»:

      «Наконец, надо представить себе саму фигуру Пушкина. Ожиданный нами величавый жрец высокого искусства – это был среднего роста, почти низенький человечек, вертлявый, с длинными, несколько курчавыми по концам волосами, без всяких притязаний, с живыми быстрыми глазами, с тихим, приятным голосом, в чёрном сюртуке, в чёрном жилете, застегнутом наглухо, небрежно повязанном галстухе. Вместо высокопарного языка богов мы услышали простую, ясную и, между тем, – поэтическую, увлекательную речь!».

      Так описал первое чтение Пушкиным знаменитой трагедии М. Погодин.

      Шевыреву во время этого чтения он «показался красавцем».

      К особенностям импульсивной натуры Пушкина брат его Лев относит следующее:

      «Когда он кокетничал с женщиною или когда был действительно ею занят, разговор его был необыкновенно заманчив. Должно заметить, что редко можно встретить человека, который бы объяснялся так вяло и так несносно, как Пушкин, когда предмет разговора не занимал его».

      Уже в глубокой старости В.А. Нащекина вспоминала всё-же:

      – Замечательные глаза, глаза, всё говорившие и постоянно менявшие своё выражение, поэтому он мне ни на одном портрете не нравился, всё это деланные выражения…

      Брат Лев оставил о внешности его следующую запись:

      «Пушкин был собою дурён, но лицо его было одушевленно и выразительно; ростом он был мал (в нём было с небольшим пять вершков) но тонок и сложен необыкновенно крепко и соразмерно».

      Художник Чернецов для каких-то технических надобностей записал точный рост поэта на эскизе картины «Парад на Марсовом поле» – «2 арш. пять вершков с половиной».

      Точная аршинная мера – шестнадцать вершков, что составляет 0,711 метра. В вершке – 4,4 см.

      У брата Льва что-то с ростом шибко напутано, какая-то, видно, описка.

      По Чернецову точный его рост будет 1664 миллиметра или 166 см. 4 мм.

      Вообще он любил придавать своим героям собственные вкусы и привычки.