Призрак Ивана Грозного. Елена Усачева

были ярко накрашены, на сморщенной шее болталось ожерелье из крупных красных бусин.

      Коля бросился прочь от этой лужи, но тут за ногу его кто-то ухватил. Он дернулся. Вслед за рукой из-под тины поднялся еще один покойник. На Мишкина глянули слепые глаза, прикрытые бельмами, ярко-красный рот улыбнулся.

      – Теперь мы вместе, – прохрипел покойник.

      Отработанным в секции карате до автоматизма приемом Коля развернулся на пятке и врезал по держащей его руке каблуком свободной ноги. Кости покойника хрустнули, пальцы разжались.

      Из-под соседней кочки снова полезла рука.

      – С нами, с нами, – пробулькала трясина.

      – Не дождетесь, – выкрикнул Колька, опуская тяжелый журнал на голову, пытающуюся вылезти из-под тины.

      Костлявые руки еще цеплялись за его штанины, но это уже не мешало ему бежать. Впереди показалась лестница. Он ступил на гулкий кафель. За спиной смолкли все звуки. Болото последний раз чавкнуло и успокоилось. Колька мельком глянул через плечо – короткий коридор, паркет, узкий холл.

      Тьфу, тьфу, тьфу, – сплюнул он три раза в левую сторону и покатился по перилам вниз.

      Журнал был в руках – все остальное его сейчас не волновало.

      Вдруг что-то шевельнулось в его волосах. Мишкин схватился за шиворот. Под пальцами было что-то мокрое и липкое. И это что-то недовольно урчало. Колька дернул изо всех сил, одновременно с рывком сваливаясь с перил.

      Это была оторванная в запястье кисть руки, на белых костях болтались ошметки кожи. Кисть дергалась из стороны в сторону и недовольно рычала.

      – Да пошла ты! – разозлился Мишкин, забрасывая кисть обратно на третий этаж. В полете рука успела погрозить Коле пальцем.

      – Все равно не уйдешь от нас, – ахнуло по всем закоулкам.

      В ответ Мишкин только расхохотался, хлопнув ладонью по оранжевой обложке.

      Можете кричать сколько угодно! С журналом в руках он непобедим!

      Больше его никто не задерживал. Сверху топали, рычали и сопели, над его головой трясся потолок. Казалось, еще чуть-чуть, и стены рухнут. Но он уже бежал по первому этажу, и спасительный выход был от него всего в двух шагах.

      За окном бушевал ветер. Он хлопал открытой фрамугой, сдувал штору, гудел в неплотных форточках.

      Коля перекинул ноги через подоконник. Напоследок оглянулся.

      Под вешалками промелькнула темная тень, на батарею взобралась черная кошка.

      – Мое! – прошипела она, прыгая на Колю всеми четырьмя лапами. Блеснули в лунном свете длинные острые когти.

      – А-а-а-а! – Мишкин слетел с подоконника, задом пересчитав все неровности стены.

      – Мое!

      Казалось, что вопила вся школа.

      Боясь обернуться, Коля бежал к забору. Лунный свет обманчиво освещал дорогу, скрадывая расстояние. Вот она калитка – только руку протянуть. Но до нее нужно было еще бежать и бежать.

      Сначала за забор полетел журнал, потом рядом с ним тяжело спрыгнул Мишкин.

      Здесь, за границей школы, все было тихо и спокойно –