Таинственный остров. Жюль Верн

усердно принялся ударять камнем о камень; скоро полетели искры, но мох был недостаточно сухой и никак не хотел воспламеняться, и, кроме того, эти искры были вовсе не похожи на те, какие выбиваются из куска стали.

      – Нет, из этого ничего не выйдет! – сказал огорченный Пенкроф. – Попробуем теперь тереть кусочки дерева, как делают дикари. Помоги-ка, Наб! Не очень-то я верю в это средство, а все-таки попытаться не мешает…

      Бравый моряк и Наб выбрали две сухие деревяшки и принялись за дело.

      Но как они ни старались, все понапрасну. Они только разогрели куски дерева и еще больше разогрелись сами.

      После часовой работы с Пенкрофа полил градом пот, и он с горькой досадой отшвырнул от себя куски дерева.

      – Я тогда поверю, что дикари этим способом добывают огонь, когда зимой будет жарче, чем летом! – сказал он. – Скорее загорятся мои руки, если их тереть, чем эти деревяшки!

      – Ты напрасно сомневаешься, Пенкроф, – сказал Герберт. – Достоверно известно, что дикари именно этим способом добывают огонь…

      – Ладно! Ладно!

      – Но может быть, они используют для этого какое-нибудь особое дерево… А потом, нужна еще и сноровка. У нас, может, нет сноровки?..

      – Ладно! Ладно!

      Досада бравого моряка продолжалась недолго. Когда Герберт, подняв брошенные им деревяшки, в свою очередь принялся усердно тереть, Пенкроф не мог удержаться от смеха.

      – Хочет нас с тобой перещеголять, Наб, да не перещеголяет! – сказал он. – Три, дружище, три!

      – Я тру, – отвечал, смеясь, Герберт, – но я вовсе не имею претензии вас перещеголять. Я просто хочу согреться, потому что мне тоже надоело дрожать от холода. Ты увидишь, Пенкроф, что скоро мне будет так же жарко, как и тебе!

      – На здоровье, на здоровье, дружище! – отвечал моряк. Затем он обратился к Спилетту: – Приходится сидеть без огня, господин Спилетт!

      – Да, Пенкроф, – отвечал Спилетт, – но погодите, проснется Смит – и огонь тотчас же запылает!

      В ожидании будущих благ Спилетт спокойно улегся в коридоре на песке и уснул.

      Герберт, Наб и Пенкроф последовали его примеру, а Топ свернулся у ног своего господина.

      На следующее утро, 28 марта, Смит проснулся около восьми часов.

      Остальные уже были на ногах и ожидали, когда он откроет глаза.

      Первые слова Смита были те же, что и накануне:

      – Остров или материк?

      Очевидно, эта мысль не покидала его ни на минуту.

      – Мы сами не знаем, господин Смит, – ответил ему Пенкроф.

      – Вы еще не знаете?

      – Но мы узнаем, – прибавил Пенкроф, – когда вы нас поводите повсюду…

      – Я надеюсь, что могу начать исследования, – отвечал Смит.

      Он без особенных усилий поднялся.

      – Вот это по-молодецки! – радостно воскликнул моряк.

      – Я умирал от истощения, – сказал Смит. – Дайте чего-нибудь поесть, друзья, я сейчас же поправлюсь! Есть у вас огонь?

      На последний вопрос ответ последовал не сразу.

      – Ах, господин Смит! – сказал моряк после минутного молчания. – У нас нет огня, или, точнее говоря,