Таинственный остров. Жюль Верн

скачком Топ очутился около него и помешал снова скрыться под водой.

      Еще минуту спустя зверь был вытащен на берег, и Наб тут же прикончил его.

      – Ура! – воскликнул Пенкроф. – Ура! Теперь, если добудем хоть один горящий уголек, этот грызун будет сгрызен до последней косточки.

      Пенкроф взвалил зверя на плечи и сказал:

      – Пора домой. Поглядите-ка, где солнце! Уж теперь часа два, надо полагать, или около того. Как-то мы теперь разыщем дорогу.

      – Ты ведь помечал путь? – сказал Герберт.

      – Помечать-то помечал, а заблудиться нетрудно.

      – Топ нам поможет!

      Топ действительно помог; благодаря умному, чуткому псу они ни разу не сбились с пути и через полчаса благополучно достигли излучины реки.

      – Ну, теперь займемся дровами! – сказал Пенкроф. – Хоть без огня оно и ни к чему, а все-таки лучше запастись на всякий случай…

      Они принялись за работу, живо ее окончили и отправились дальше.

      Не доходя шагов пятидесяти до «Труб», Пенкроф вдруг остановился, снова испустил оглушительное «ура» и, протягивая руку, воскликнул:

      – Герберт! Наб! Смотрите!

      Из-за скал вырывались клубы дыма…

      X. На острове…

      Несколько минут спустя охотники уже находились перед ярко пылавшим костром.

      Около него сидели Смит и Спилетт.

      Пенкроф стоял с добычей на плече, глядел на обоих и не говорил ни слова.

      – Что, любезнейший Пенкроф?! – воскликнул Спилетт. – Огонь, как видите, разведен к вашему возвращению – настоящий, как следует, на котором вы отлично можете изжарить эту превосходную дичину и угостить нас на славу.

      – Но кто же его зажег?.. – спросил Пенкроф.

      – Солнце.

      – Солнце?

      – Да!

      Спилетт говорил правду.

      Пенкроф не верил собственным глазам. Он до того был изумлен, что не рассуждал, не соображал и не расспрашивал.

      – У вас, значит, было зажигательное стекло, господин Смит? – спросил Герберт.

      – Нет, дружок, но я себе смастерил нечто подобное.

      И он показал прибор, которым заменил настоящее зажигательное стекло.

      То были просто-напросто два круглых стеклышка, которые он снял со своих часов и с часов Гедеона Спилетта. Наполнив их водой и склеив края жирной глиной, он таким образом получил двояковыпуклое стекло. Поймав солнечные лучи, он направил луч на сухой мох и зажег его.

      Пенкроф осмотрел прибор, затем, не говоря ни слова, поглядел на инженера.

      Если он в эту минуту не считал Смита божеством, то уже, конечно, не считал его и обыкновенным смертным.

      Наконец моряк обрел дар речи и воскликнул:

      – Занесите это в вашу памятную книжку, господин Спилетт! Занесите непременно!

      – Занесено! – ответил Спилетт.

      Оправившись от изумления, моряк обратился к Набу:

      – Надо приниматься за стряпню, Наб! Я подкину дров и приготовлю вертел, а вы пока потрошите дичину.

      – А как ты будешь жарить ее? – спросил Герберт.

      – Как