Светлолесье. Анастасия Родзевич

шептала заветы. Царевна продолжала пить все с тем же звуком.

      – Молодость, – с непонятным мне чувством сказал червенец. – Сестра, мы сила, рожденная в ответ. Рожденная Единым. Потому мы будем расти и крепнуть под его благодатным светом. Укрепляй веру, сестра моя. Скоро многое изменится.

      Сказав это, он надменно посмотрел на меня и продолжил:

      – Мы с Уляной Залесской укрепим Святоборию священными узами нашего супружества. Объединенные Ардония и Святобория очистят земли от оставшейся скверны, вместе возродят благодатные нивы, изгонят последнюю память о нечестивых колдунах и их делах.

      Девушка отлепилась от кубка и горячо закивала.

      – Но ты обещал показать мне красивое озеро, – требовательно сказала она. – И березки с глазами!

      Это были первые слова, которые она произнесла за все время. Я с легкой жалостью подумала, что слухи о немощи святоборийской царевны правдивы.

      – Моя драгоценная, – Драург сделал знак, и к Уляне шагнула верховная муниса, – сначала мы покажемся дядюшке в Злате и принесем свадебные обеты.

      – Нет! – Уляна хлопнула ладошкой по столу. – Я хочу увидеть озеро… озеро…

      И вновь проявилось наваждение: от Драурга к царевне тянулась, по-паучьи перебирая в воздухе пальцами, рука-тень.

      «Оборони, Крылатая», – взмолилась я в исступленном отчаянии.

      – Я вспомнила! Линдозеро! – вскрикнула царевна.

      Показалось, будто в меня ударила молния, и обожженная, ослепленная, я беспомощно ухватилась за обрывки прозвучавших слов.

      «Линдозеро…» – повторяла царевна.

      – Что в Линдозере? – я не сразу узнала свой голос.

      Драург рассмеялся. Хрипло, надсадно. Верховная муниса пыталась вывести Уляну из-за стола, но червенец, не прекращая смеяться, осадил ее.

      – Великая тайна алой Ветви служения. – Губы Драурга чуть дрогнули.

      В следующий миг смех перерос в булькающий кашель, червенец схватился за грудь и сжал в кулаке антрацитовую ткань кафтана.

      Верховная муниса схватила со стола серебряные колокольчики и яростно затрясла их.

      Я отпрянула, но обрушились непрошеные мысли: «Он так близко, только протяни руки! Перехвати зашедшееся в огне горло… и все! Алый Ворон никогда не раскроет клюв!»

      Оберег раскалился.

      «Отомсти за Елара!»

      Я зажмурилась, чтобы не видеть, как корчится Драург. Как мелькает в отвороте черного беззащитное горло.

      Если нить моей судьбы в руках Крылатой, если и правда есть грань между колдунами и жрецами, то сейчас она – та стена, на которую я не осмелюсь карабкаться.

      В трапезную влетел слуга с кувшином и наполнил кубок наместника дымящимся питьем.

      Муниса, придерживая за донышко кубок, помогла наместнику допить варево. В это время царевна взяла в руки колокольчики. Она разглядывала их с открытым ртом и не сводила глаз с переливающихся серебряных соцветий.

      – Я представил на миг, что было бы, если б колдуны слышали наш разговор, – сказал Драург,