Светлолесье. Анастасия Родзевич

мои руки выгнулись вверх, но вместе с тем боль в голове стала слабее. Я резко вздохнула и оглянулась. Свет в ладонях наставника не просто разрастался, а словно загустевал. Таких чар, явных и долгих, мне еще никогда не доводилось видеть. Если Фед тянул время, то ему потребуется много сил, чтобы одновременно и удержать колдовство, и дать ему созреть.

      Колхат что-то сказал. Кажется, ругался.

      – Одному из вас все равно придется остаться здесь навсегда, – сказал он желчно. – Двоих я не потащу.

      – Лучше подумай, как бы самому уйти отсюда целым. – Фед поднял руку с колдовским сплетением – узором из сияющих нитей.

      Колхат выставил меня перед собой, как щит.

      – А ну брось свое колдовство, акудник! – крикнул еще один голос.

      Корчмарь, трясущийся и бледный как поганка, высунулся из окна кухни и наставил на Феда самострел. Колхат крикнул ему что-то одобрительное и, толкая меня в спину, попер вперед.

      – Ах вот, значит, как, – злобно произнес наставник. – Если упустишь нас, Томор, тебя самого вздернут!

      – Не вздернут, – неуверенно пискнул корчмарь, прицеливаясь.

      – Берегись! – закричала я.

      Фед кинулся в сторону, уже не дожидаясь, пока корчмарь совладает с оружием, но этого и не потребовалось: раздался сдавленный писк, затем звон и чей-то победный вопль.

      Я вывернулась и увидела, как Ося воинственно машет сковородкой. Сам же корчмарь с посеревшим лицом свалился ей под ноги, точно куль с мукой.

      – Береги ее, добрый молодец!

      Меня прошиб странный смех. Похоже, Ося думала, что корчмарь на пару с Федом решили сорвать мой любовный побег с Колхатом, и потому взяла судьбу в свои руки.

      – Убирайся отсюда! – рявкнул Фед, и Ося, пискнув, скрылась в глубине дома.

      Колхат сумел подобраться к наставнику и, оттолкнув меня, бросился на Феда с ножом.

      Тот дернул рукой – сгусток света сорвался вниз и упал.

      Сначала ничего не произошло, свет просто вошел в землю под ногами Феда, но потом я заметила, что все вокруг движется с неестественно медленной скоростью. Колхат завис в воздухе с искаженным от крика лицом, и его темные волосы вились над ним, словно змеи; острие ножа вспороло воздух там, где был живот Феда, который уже плел новое заклинание.

      И я увидела ее – рубиновую булавку. Рядом с собой, всего в сажени!

      Раздался грохот, земля дрогнула. Когда мир вновь вернулся к прежней скорости, вдруг появился Колхат и вцепился в меня.

      Ничего не понимая от страха и боли, я рванула к злосчастной булавке с каким-то звериным упорством. Колхат волок меня по земле, когда мне удалось извернуться и всадить в него острие. Оно вошло в его плечо, словно в тесто, и так плотно, что торчать осталось только самое основание.

      Хватка разжалась, и я смогла, пошатываясь, встать.

      Колхат же упал, но не затих, а принялся ползти.

      – Да, кажется, она и вправду отравлена, – прохрипела я.

      – Лесёна, я здесь!

      Я замотала головой в поисках голоса, но никого не увидела.

      – Нет, не там! Внизу!

      Под ногами извивалась маленькая