Алмазные грани. Вячеслав Васильевич Нескоромных

береги себя и девочек.

      Это было последнее, что помнила Лариса об отце, ответственном работнике, секретаре райкома партии в городе веселых людей Одессе.

      В минуты, когда она вспоминала об отце, она доставала с книжной полки потрепанную, зачитанную книгу под названием «Как закалялась сталь» Николая Островского, открывала измятую и потерявшую вид картонную обложку и читала старательно и красиво написанный отцом текст посвящения: «Любимой моей Нинель, доченьке, в день вступления в ряды пионеров, наследников дела коммунистов и Советской страны. Будь достойна звания строителя социалистического Отечества и бери пример с автора этой замечательной книги и ее главного героя. Подвиг во имя Советской страны должен стать твоей программой жизни. Отец».

      Отец звал Ларису именем Нинель. Спор при выборе имени новорожденной дочери с мамой и бабушкой он безнадежно проиграл, но упорно продолжал величать дочь придуманным им именем, в котором читалось в обратном порядке – Ленин.

      В те полные энтузиазма созидания и всепроникающей партийной идеологии годы многие ребята носили новые, необычные имена. В школе классом постарше учились двойняшки − мальчик Рево и девочка Люция, а в другом параллельном классе девочка с громким именем Сталѝна. А еще чаще встречались Владлен, Марлен, Вилор, Виль, Октябрина и другие имена мальчишек и девочек, в которых слышались раскаты залпа «Авроры» и четкий шаг солдат революции.

      Редкостные, громкие имена порой влияли на жизнь: приходилось соответствовать и выслушивать замечания о том, что с таким-то именем человек должен являть обществу высочайший уровень социалистического сознания, старания и, если требовала ситуация, быть самоотверженным − думать прежде всего не о себе, а о пользе общему делу.

      До утра, как только увели отца, они с мамой, конечно, более не уснули. Сидели вместе, крепко обнявшись, в отчаянии и ждали, что вдруг произошедшее окажется нелепой ошибкой, папа постучит в дверь и войдет в квартиру так, как будто явился с работы в бодром настроении с веселыми озорными глазами и широкой улыбкой счастливого человека.

      Отец не вернулся и остался в памяти таким, каким Лариса видела его в тот последний в их жизни совместно проведенный вечер, который был таким же обычным, теплым и счастливым, как многие другие, но запомнился роковым своим завершением.

      Отец в тот вечер в своих толстых круглых очках и взъерошенной головой много шутил с Ларисой и баловался с младшей дочерью. Катюша хохотала до слез от папиных «Шла коза рогатая, шла коза бодатая…» и, вырвавшись из рук отца, убегала и, утыкалась с хохотом личиком в мамины коленки, или пряталась за спину старшей сестры, или, чуть не в истерике, убегала в дальнюю комнату, когда «коза» настигала ее и пыталась забодать.

      Казалось тогда, в те минуты, это счастье будет всегда с ними.

      Лариса запомнила навсегда полный тоски и отчаяния взгляд отца через плечо, когда он уже выходил из квартиры, сопровождаемый плечистыми, крепко сколоченными и безразличными,