Борись за мою любовь. Мария Манич

с ним на ножах после той истории, – кивает мне Иванова, – до сих пор не понимаю зачем он это сделал.

      – Я тоже. Ладно, это их отношения. Не удивлюсь, если она его потом простит.

      – Ммм, – тянет подруга и смотрит куда-то поверх моего плеча, – а ты бы простила Морозова за такое? Или Фила?

      – Фила бы простила, – отвечаю не задумываясь. Ему бы я вообще всё что угодно простила, кроме одного. – Кириллу? На него я вообще ни за что не обижаюсь. Наверное, да, тоже простила бы.

      Ставлю локти на стол и в задумчивости опускаю на сцепленные ладони подбородок.

      Спустя время я поняла, что обиды… это глупо. Пустая трата возможного счастливого времени. Сколько может произойти хорошего, а вместо этого люди дуются друг на друга, зачастую из-за всякой ерунды. Я не говорю сейчас о чем-то глобальном. Когда другой человек предает или делает нестерпимо больно. Хотя и это тоже можно стерпеть. Всё в нашем мире относительно. Счастье заменяет другое, бОльшее счастье. Боль вытесняет другая, более сильная боль.

      – Надеюсь, Настя не простит Зеленского, – зло говорит Маша и откидывается на спинку диванчика.

      – Это их дело. Вполне вероятно, что она в итоге выйдет за него замуж.

      – Ну да. Любовь – штука сложная.

      – Тебе ли не знать? – грустно усмехаюсь я.

      – У каждого свои драмы, – невесело говорит подруга и опускает взгляд на свои руки.

      На её пальце сверкает обручальное кольцо.

      – Закажешь мне кофе? – прошу у Маши, а сама встаю и беру сумку. – Здесь заказывают у бара.

      Иванова цокает языком и тоже встает. Она останавливается около кассы и задумчиво рассматривает витрину с пирожными. Машка всегда была сладкоежкой, не удивлюсь, если к моему приходу на столе будет три разных вида сладостей.

      Проскакиваю мимо неё дальше по проходу и, спросив направление у официантки, спускаюсь на цокольный этаж к женской комнате.

      Сделав все свои дела, подхожу к зеркалу и прохожусь рукой по волосам. Глаза неестественно красные. Роюсь в сумке в поисках пудры, но её, конечно, там нет. Не помню, когда последний раз вообще пользовалась пудрой. Зато сейчас она мне не помешала бы.

      – Вы мне не поможете?

      Из соседней кабинки выходит девушка и, заламывая руки, выжидающе смотрит на меня.

      – Привет, – дружелюбно улыбаюсь. – Чем смогу помогу.

      – У вас нет… – девушка мнëтся и отчаянно краснеет до кончиков каштановых волос.

      Понимаю её почти сразу. Бросаю взгляд на стену. В Германии почти в каждом общественном туалете, даже в самых захудалых кафешках, всегда есть автоматы с гигиеническими принадлежностями. Здесь вполне ожидаемо нет таких чудес.

      – Сейчас посмотрю.

      Лезу обратно в сумку, обычно у женщин в них чего только нет. И я не исключение. Достаю маленький синий футляр и протягиваю девушке.

      – Вот.

      Она хлопает в ладоши от радости, даже подпрыгивает, чем неожиданно веселит меня, и говорит:

      – Спасибо! Вы только что спасли моё свидание.

      – Не надо благодарности. Можете назвать в честь меня вашу будущую дочь.

      Мы