Борись за мою любовь. Мария Манич

Он моей вселенной был, хотя я его толком и не знала. Просто мальчишка из школьного коридора. Просто старшеклассник. Я бы тоже от себя шарахалась, ничего удивительного, что он меня избегал.

      Качаю головой, закусив губу. Бедный Морозов.

      – Эй, есть тут кто?

      Знакомый голос разносится по коридору и отдает ударной волной мне в грудь. Уши закладывает и волоски встают дыбом. Из рук валятся школьные рисунки и записки, в которых мы переписывались на различные темы с Машкой. Разлетаются разноцветными листами по всему полу. Ветер из окна их подхватывает и несёт в сторону выхода из комнаты.

      Сначала я вижу белые кроссовки. Они безжалостно топчут вазу с фруктами которую я нарисовала в третьем классе. Поднимаю глаза выше. Синие джинсы, серая толстовка. Щетина на скуластых щеках и раскосые миндалевидные глаза, которые смотрят на меня с беспокойством.

      – Что ты здесь делаешь? – хрипло спрашиваю я у Кирилла, сидя в центре хаоса, который сама и натворила.

      ***

      – Что ты здесь делаешь? – повторяю свой вопрос, потому что Морозов явно не спешит с ответом.

      – Ты не отвечала на звонки.

      – А ты звонил? – вопросительно вздергиваю брови. Не помню, чтобы обменивалась с ним новыми номерами.

      Поднимаюсь с колен и отряхиваю от пыли джинсы. Нервными движениями стаскиваю резинки с волос и они рассыпаются, едва касаясь плеч. Кирилл следит за мной, прищурившись и не двигаясь с места.

      Зато двигаюсь я.

      Подхожу к нему близко-близко и резко наклоняюсь, выдергивая свой рисунок у него из-под ног.

      – Это моё.

      – Я…

      – Даша!

      Люда врывается в комнату, тесня Кирилла обратно в коридор и картинно хватается за сердце, привалившись к стене.

      – Ты что творишь вообще?

      – Я?

      – Для чего изобрели телефоны? Где он?

      Вспоминаю, что оставила его на подоконнике в кухне и ни разу за много часов уборки о нём не вспомнила. А зачем? Тот человек, который интересует меня больше всего, и от которого я жду звонков и сообщений, мне больше не напишет. Пора привыкнуть к этому. Но как?

      – Я не слышала, – бормочу сконфуженно и протискиваюсь мимо Люды и Морозова.

      В коридоре встречаю Алёну и Олю, которые, не тратя времени даром, примеряют сваленную в кучу одежду. Там мамины ретро-платья и мои детские вещи, которые долгие годы рука не поднималась выкинуть.

      – Красотки! – бросаю им.

      – Можно я возьму вот это? – спрашивает Оля, пристраивая на голову соломенную шляпу.

      – Оль!

      – Бери, конечно. Всё нормально, Кирилл, я всё равно собиралась это кому-нибудь отдать.

      Нахожу телефон на кухне. Двадцать два неотвеченных. В основном от папы и Люды, один от мамы и три с неизвестного номера. Новых сообщений нет.

      Стираю все пропущенные вызовы и прячу телефон в карман толстовки. Крутанувшись на пятках, складываю руки на груди и опираюсь бедром об пыльный стол.

      Девочки делят наше с мамой имущество в коридоре, наполняя квартиру детским смехом, которого эти стены не слышали