Ночной сторож. Луиза Эрдрич

твои духи, – выпалила Патрис. – Как они называются?

      Она не собиралась ничего говорить, но ровный шум мотора подталкивал к разговору.

      – Одеколон «Лучше Навоза», – пошутила Дорис. – Первейший друг девушек с фермы.

      Патрис рассмеялась так сильно, что неприлично фыркнула. Она почувствовала неловкость, но Дорис тоже фыркнула. Это фырканье заставило их смеяться до тех пор, пока в уголках глаз не показались слезы. Потом Дорис заявила, что ей нужно успокоиться, чтобы не съехать с дороги.

      – У тебя есть парень? – спросила она Патрис. – Валентайн говорит, что есть.

      – Что? Хотелось бы знать, кто он!

      – Люди говорят, ты нравишься тренеру по боксу.

      – Это для меня новость, – ответила Патрис, хотя дело обстояло не так: Поки ей говорил, что Барнс всегда расспрашивает про нее.

      – А как насчет тебя? – добавила Патрис.

      – У меня никого нет.

      – Значит, переводишь духи зря?

      – Нет, просто делаю сносным воздух вокруг себя.

      Они снова засмеялись, но на сей раз не вышли за рамки приличия.

      – Я никогда не покупала духи, – призналась Патрис. – Если у меня останутся деньги после поездки, я могла бы потратить их на духи.

      – В этом году я купила себе маленький подарок на день рождения. Духи называются «Жидкие лепестки». Я пользуюсь ими, когда езжу в город, но не на работе.

      – Полагаю, они дорогие.

      – Да, но дело не в том. Я не душусь ими, потому что они нравятся Кузнечику.

      Патрис постаралась уяснить значение сказанного.

      – Ты не хочешь его поощрять.

      – Конечно, нет. Кому он нужен?

      – Его жене?

      – Таковой не существует. По очевидным причинам.

      – А есть ли кто-нибудь, ради кого тебе действительно захотелось бы использовать «Жидкие лепестки»?

      – Может, такой и есть, но он меня еще не заметил.

      – Не заметить тебя невозможно.

      – Да ты на меня когда-нибудь смотрела? Я коренастая, потная, неуклюжая, и моя кожа бледная-пребледная. Я не цветущая фермерская девушка. Мои щеки не пышут румянцем.

      Патрис удивилась и замолчала. С ее вздернутым носиком и пушистыми рыжевато-каштановыми волосами, большой грудью и пышными бедрами, коротышка Дорис выглядела хорошенькой. Она могла наговаривать на себя, напрашиваясь на похвалы, подумала Патрис, а потому начала сыпать ей комплименты.

      Дорис, казалось, раздражало все, что она говорила. Похоже, Дорис просто не хотела слышать о себе ничего хорошего. Патрис остановилась, и они поехали молча. Через некоторое время Дорис сказала:

      – Я не знаю, что со мной не так. Ты просто пытаешься заставить меня чувствовать себя лучше. Но я вижу тебя насквозь. Что ты думаешь о Баки Дювале?

      Она с таким же успехом могла воткнуть в мозг Патрис электрический провод.

      – Что я думаю? Ты же не хочешь ничего слушать. Ты ведь знаешь, что он рассказывает обо мне, верно?

      – Нет,