Итальянец. Артуро Перес-Реверте

сует книгу под мышку, достает кошелек, не моргнув глазом платит весомые шестнадцать песет – именно столько стоит американское расписание поездов, – и Елена дает ему сдачу.

      – Как там последняя бомбардировка? – интересуется она. – В «Хронике Гибралтара» почти ничего не пишут.

      – Да уж, – говорит доктор, кладет сдачу в карман и отвечает подробно: – Налицо всеобщее возмущение, поскольку итальянцы летают только по ночам и, пользуясь темнотой, нарушают границы воздушного пространства Испании.

      – Были жертвы?

      Сокас смотрит на Курро, занятого своими делами.

      – Один убитый и трое раненых, все военные, – понизив голос, отвечает он. – Хорошо еще, что жителей Ла-Линеа обязали каждый вечер возвращаться на эту сторону. Меньше риска для наших патриотов.

      Так и есть. Елене известно, что шесть тысяч испанцев ежедневно пересекают границу, поскольку работают в британской колонии, особенно с той поры, как гражданское население, из тех, кто находился там без крайней необходимости, было эвакуировано. Если не считать рыболовства, контрабанды и казарм военной базы, сам город Ла-Линеа и его окрестности существовали за счет английской части Гибралтара.

      – Много разрушений?

      – Да уж есть, не без того… Бомбы попали в Арсенал, в склады «Шелл», в электростанцию и в угольное хранилище на Южном молу.

      – А корабли в порту и на рейде в бухте?

      Доктор, снова листая вожделенное расписание, рассеянно пожимает плечами:

      – О-о, про это новостей нет. Воздушные атаки происходят в основном в районе Пеньона, а итальянцы-подводники не орудуют в бухте уже какое-то время… Там везде противолодочные сетки, защита очень мощная, английский Королевский флот патрулирует акваторию между мысом Европа и мысом Карнеро.

      Старший матрос Дженнаро Скуарчалупо приводит в движение стрелки часов. Затем, наклонившись, прислушивается к тому, как реостат наращивает обороты электродвигателя.

      – Теперь все в порядке, – говорит он.

      – Переведи на вторую скорость, – приказывает Тезео Ломбардо. – И потом на третью.

      Верхом на переднем сиденье управляемой торпеды, по колено в воде, Скуарчалупо медленно поворачивает колесико контроля, чувствуя, как ток в сто восемьдесят ампер ускоряет обороты винта. Чтобы он не крутился вхолостую, майале погружают в бассейн до середины, глубже хвостом, чем носовой частью, и закрепив четырьмя канатными подпругами, чтобы она оставалась неподвижной.

      – Сделай поменьше, – говорит Ломбардо.

      Скуарчалупо поворачивает регулятор в обратную сторону на несколько делений. Двигатель слушается беспрекословно. Позади стабилизатора бурлит вода, и этот звук отдается в металлических переборках просторного трюма.

      – Сделано.

      – Вроде да.

      – Останови.

      Выключенный двигатель еще несколько секунд едва слышно жужжит, и наступает тишина. Скуарчалупо встает и поднимается на бортик бассейна; вода с него капает на палубу из тикового дерева. Ломбардо