Страж для невезучей леди. Татьяна Новикова

сложенный вчетверо листок с завернутым в нем угольком. Протянула мужчине. Тот не сдвинулся.

      Да что за напасть!

      Он же совсем никакой…

      Ему нельзя в Дом скорби. Его же уничтожат там за неделю. Оставят без еды, без воды. Кого волнует судьба опустевшего изнутри человека?

      – Если ты не очнешься, тебе конец, – сказала я, до крови прикусив губу. – Если ты меня слышишь, ну, где-то там, внутри, то пойми это. Тебе нужно выбираться из лечебницы, найти родню. Иначе тебя в Дом скорби отдадут. Понимаешь?!

      Даже взгляд не поднял, никак не отреагировал на мой жалкий вскрик.

      – Да что с тобой случилось?! – разъярилась я собственному бессилию, схватила яблоко, сжала в пальцах. – Я же помню, ты говорил и двигался. Утопить меня собирался! Было же такое?!

      «А ты хорошо спросила?»

      Я подошла к нему вплотную, страшась собственной храбрости. Сцепив кулаки, отбросив яблоко в дальний угол. Застыла в полуметре от мужчины, наклонилась к нему и тихонько, одними губами задала вопрос:

      – Что с тобой произошло?

      Клянусь, его щека дернулась. Он не выдавил ни слова, не поморщился, не вскочил на ноги. Но на окаменевшем лице прорезалось что-то злое.

      И это что-то нешуточно испугало меня. Я отскочила, опасаясь, что мужчина вновь схватит меня за шею. Даже почувствовала, как саднят следы на коже. Синяки от прошлой нашей встречи только-только начали сходить.

      Но он вновь опустел.

      Ох, бесы!

      – Мне нужно уйти, но я приду к тебе завтра. Если тебе захочется меня прикончить – лучше так. Хотя бы отправят на каторгу, а не в Дом скорби. Поверь, каторга лучше, – сказала жестко, достав из мешка другое яблоко и положив его на колени мужчине. – До встречи.

      ***

      Он стоял напротив меня, полностью обнаженный. Странное чувство. Я никогда до этого не видела голого мужчину. Пусть и во сне – а я понимала, что это очередной сон, – но чтоб так… близко… доступно. Можно разглядеть каждую черточку, каждый рунический шрам, которые тянутся по всему телу, сплетаясь в неизвестные фразы.

      Просто стоял. Без движения. Позволяя рассмотреть его подробнее.

      Глаза темны что ночь, укутанная тучами, и взгляд невыносимо тяжелый. Тонкие губы поджаты. Он весь угловатый, острый, колючий. Не человек – зверь, запертый в людское тело.

      Поддавшись непонятному порыву, я коснулась его груди ладонью. Сердце глухо ухало под пальцами. Горячий, почти обжигающий, словно внутри него не угасает пламя.

      Возможно, так и есть.

      Пальцы прочертили путь до впалого живота, а затем остановились. Отдернулись.

      Пусть это и сон, где разрешено многое, но нельзя же так бесцеремонно ощупывать незнакомого мужика.

       – Я приходила в лечебницу, пыталась поговорить с тобой, – обратилась к нему как к давнему другу, с неприкрытой обидой. – Но ты не ответил.

      – Знаю, – произнес глухо, и шрамы начали проступать алым цветом, сочиться огнем. – Мне нечего тебе сказать. Неужели ты этого еще не поняла?

      Ответ как удар наотмашь. Резкий.