Принцесса крови. Дмитрий Агалаков

через поднятое забрало, держа руку в железной перчатке на рукояти меча, скрипел зубами один из рыцарей коннетабля. – Они успели построить целый форт перед собой!

      – Строить палисады – любимое занятие крестьян, – вторил ему второй рыцарь из свиты Карла д, Альбре. – Они, верно, понесут его впереди себя, когда пойдут в бой!

      Коннетабль усмехнулся остроте, но улыбка, едва появившись на его губах, быстро исчезла. В этой войне англичане нападали, французы – отбивались. Но сегодня враг не торопился атаковать ряды Карла д, Альбре. Складывалось ощущение, что он никуда не спешит. Что из нападающих англичане превратились в осажденных. Что могут вот так, под проливным дождем, сутками торчать на этом поле, будь оно проклято! И теперь ничто не заставит их пойти вперед.

      А войско коннетабля бушевало. Не находило себе места. Карл д, Альбре это видел, и картина нарастающего недовольства беспокоила его куда больше, чем безмолвное стояние на одном месте англичан. Будучи аристократом, коннетабль не любил наемных солдат. Но у последних, дравшихся за деньги, было одно преимущество – они четко выполняли все приказы своего полководца. И совсем другое дело – конница высокородных феодалов, каждый из которых считал себя пупом земли.

      А нынче под Азенкуром собрались первые рыцари королевства, окружив себя многочисленными вассалами. Принцы крови, герцоги, именитые бароны! Карл Орлеанский был первым среди первых на этом поле. Битвы ожидали герцоги Алансонский, Барский, Туренский, Бурбон, – каждый с целым войском: с братьями, сыновьями и дядьями, с первыми своими рыцарями, оруженосцами, пажами, многочисленными рядами сержантов, которые вошли в общий строй войска. Каждому хотелось наконец-таки отличиться! Герцог Бургундский не привел свои войска в стан французов, но двум родным братьям – герцогам Брабантскому и Неверскому – запретить выступить на стороне Карла Шестого не посмел. Герцог Бретонский, занятый делами в своей вотчине, послал под знамена с золотыми лилиями младшего брата – Артюра де Ришмона.

      Но эти высокородные рыцари, правившие на огромных землях и являвшиеся родственниками короля Франции, были не только отчаянно храбры, но бесконечно горды кровью, которая текла в их жилах. Их самолюбие и тщеславие были высшего накала. Они искали победы любой ценой, и путь к этой победе каждый из них часто видел по-своему. Еще больше рвались в бой их рыцари – каждый из них хотел как можно скорее отличиться, взять знатного пленника, чтобы потом получить за него богатый выкуп. А знатных англичан на той стороне поля было предостаточно. Самой важной птицей был сам король Генрих Пятый – накануне французские рыцари бросали кости за право первым пленить английского короля!

      Беда была в том, что в стане французов отсутствовал король. Он был единственным человеком, способным сдержать цвет рыцарства, но сейчас Карл Шестой был недееспособен. А для коннетабля, всего лишь ставленника короля, это являлось куда более трудной